Общество ньютонианцев устраивало свои встречи раз в месяц, а если находилась причина, то и чаще. Два года назад то же самое общество носило имя Блэйка и занималось обсуждением вопросов литературы. В те времена Уильям Гастингс еще не «съехал с катушек» и был вполне в себе: обычный, может быть слегка эксцентричный, профессор университета Игл-Рок, специалист по романтической литературе, владелец потрясающей библиотеки, который, обнаружив в один субботний вечер, что у него на книжных полках в гостиной уже нет места для книг, отчего-то решил приспособить под это дело холодильник и засунул Геродота и томик «Белых дубов Джалны» между банками консервированного перца и пикулей.
Общество ньютонианцев образовалось уже после ухода со сцены Уильяма Гастингса, когда за ним, по жизнерадостному выражению Оскара Палчека, «закрылась дверь». Лирику принесли в жертву физике, а точнее, открытым разборам теорий профессора Лазарела. Вечером следующего после неожиданного появления Уильяма Гастингса дня — это был субботний вечер — Гил Пич и Джим торопливо шагали к дому Джима, взволнованно предвкушая встречу с учеными мужами и в особенности желая услышать мнение профессора Лазарела по поводу найденной в приливном прудке маленькой руки.
Средство передвижения профессора Лазарела — другого наименования для этого аппарата Джим просто не мог подобрать — со скрежетом затормозило возле кустов перед домом Джима как раз тогда, когда мальчики подходили к дверям. Это был допотопный «лендровер», огромное кубическое сооружение, казалось, почти целиком сделанное из дерева — дерева, покрытого слоями дорожной серой пыли, что наводило на мысли о саркофагах египетских фараонов, пролежавших дюжину веков в пустыне; дерева, которое само, под влиянием неведомых метаморфоз, постепенно начинало превращаться в пыль. Джим был уверен, что наступит день, когда эта машина, со скрипом и стуком преодолевая очередной извив шоссе в юго-восточной пустыне, наконец завершит трансформацию и превратится в несколько пригоршней серого праха, который развеет над песком смерчик, порожденный внезапной остановкой движения. Водитель едущего вдогонку автомобиля, еще не успев поверить до конца в существование катящегося впереди механизма, увидит в некотором отдалении серебристое облачко, тающее на голубом горизонте в туманном мареве, поднимающемся от горячей пустыни, и примет видение за мираж, не обратив внимание на удаляющуюся спину уцелевшей сердцевины исчезнувшего патриарха автомобильного движения — профессора Лазарела, спокойно шествующего с сачком для бабочек на плече к ближайшим зарослям юкки. Джим отдал бы все на свете, чтобы самому иметь такую же машину.
