Я вошел в этот мир внезапно и неожиданно, словно бы шагнул из другого существования. Но не испытывал ни малейшего удивления. Всматривался в бесконечную синюю пустыню – самое живое, что до сих пор видели глаза. Белоснежные птицы рассекали холодную глубину неба. Совсем один лежал я, лениво раскинувшись на громадной белой, белее птичьих крыльев, ледяной глыбе. Лежал на айсберге и смотрел на солнце, как ни ослепительно сверкало оно, маленькое в этой пустоте. Лежал, охваченный ощущением, что тут родился, тут и сольюсь когда-нибудь с Вечностью. Ни в ком и ни в чем не нуждался. Мне вполне хватало этого пустынного мира, синего и белого. И птиц. Разум, мой разум, самое невероятное из всего, чем я обладал, лениво и спокойно отдыхал…
И тут появились киты. Три. Самец плыл чуть впереди. Могучий, величественный, с блестящей кожей, он казался почти черным в бурлящей воде.
За ним, чуть поодаль, следовали самки, каждое движение которых выражало уверенность и покорность.
Все трое плыли быстро, ныряли в тугую эластичную воду, которая через некоторое время с силой выталкивала их на поверхность. Сначала в мягком солнечном свете появлялись головы, тонны воды на какое-то мгновение застывали на плоских лбах и тут же обрушивались на спины – уж не вода, а целые водопады хрусталя. И все это бесшумно, да, абсолютно бесшумно, хотя они работали хвостами с такой силой. Только нежный звон по-прежнему звучал у меня в ушах, нет, даже не в ушах, а где-то внутри, в самой глубине. Да, киты не делали ничего, они только плыли. Все так же споро ныряли и выныривали, только и всего. Но я смотрел на них, не в силах оторвать взгляда, с огромным напряжением, с ощущением чего-то небывалого, рокового. И даже не пытался понять, что все это значит, откуда пришло и зачем. Просто лежал и смотрел. Что это было – сон или просто какое-то нелепое видение – я не знаю. Ведь мне никогда ничего не снилось.
Философ слушал рассказ доктора Круза с большим интересом. Потом достал шагреневый блокнотик и опять что-то записал. Молодым людям показалось даже, что он чем-то взволнован.
– Да, прекрасный сон, – сказал он наконец. – Очень хороший, очень обнадеживающий сон.
– Вот как? Вы умеете разгадывать сны? – попытался пошутить Джон Смитли.
– Нет, не пробовал… Но этот кажется мне предельно ясным.
И замолчал. Приятелям не удалось выудить из него больше ни слова на эту тему.
– Вы интеллигентные юноши! – сказал он резко. – И сами должны понять, в чем тут дело. Особенно вы, господин Смитли. Всегда легче понять других, чем себя.
