Вернувшись к действительности, он укоряюще посмотрел на Маркуса, вчитывавшегося в пьесу.
– Да бросьте вы эту чертовину! Вы же не собираетесь и в самом деле участвовать в затее Уинифред!
Маркус поднял удивленные глаза.
– Конечно, собираюсь! Это будет славный спектакль, и я не пропущу его ни за что на свете.
Саймон фыркнул:
– И давно у вас появился такой интерес к творчеству Барда?
Маркус посмотрел на него без всякого выражения и вдруг взорвался:
– Вы что, думаете, что я строю куры Уинифред, так, что ли?
– Нет, ну что вы, – саркастически отозвался тот. – С чего бы это мне так решить, если вы весь день провели, прилипнув к ее маленьким розовым пальчикам? Господи, Марк, я никогда не видел человека, который выставлял бы себя таким посмешищем.
– Я не приклеивался к ее пальчикам. Ну, может, пару раз взял за руку… Саймон снова фыркнул.
– Но это была всего лишь учтивость, уверяю вас! А что касается посмешища, то вы просто перепутали мой энтузиазм с… с…
– С совершенно тошнотворным проявлением подростковой влюбленности.
Марк поднялся на ноги:
– Ну, смотрите, Саймон. Я не собираюсь терпеть от вас такое. Вы что, забываете про Лиссу?
– Я-то нет, а вот вы, очевидно, да.
– Что? – Марк раздулся от негодования. – Это просто чушь! Я люблю Лиссу. Я люблю ее с того самого момента, как впервые увидел.
– Так мне и было сказано.
– Так оно и есть.
Саймон оставался неподвижен.
– Тогда как вы могли так необузданно себя вести сегодня по отношению к Уинифред? – выпалил он.
– Я уже сказал вам, – отвечал молодой человек с чувством уязвленного достоинства, – что мне интересен ее замысел. Неужели в вашей голове не укладывается, что я просто мечтаю принять участие в ее спектакле?
Саймон не ответил, но его и без того осуждающий взгляд стал еще суровее. Марк бросил книгу на стоявший рядом стол и с жаром продолжил:
– Саймон, я воспитывался не как лорд. Я провел большую часть своей жизни на улицах Парижа, пытаясь прокормиться и ничего не зная о своем происхождении. Я обнаружил в себе акробатический талант и понял, что могу зарабатывать этим на жизнь. И я немного играл на сцене, и при этом обнаружил в себе кое-что еще. Представления – это мой хлеб.
– М-да… – осторожно заметил Саймон. – Припоминаю, как Диана говорила что-то о вашей неистребимой склонности превращать любую ситуацию в мелодраму.
Маркус ухмыльнулся.
– Пожалуй. – Его лицо снова сделалось серьезным, когда он повернулся к возвышению перед камином. – У меня остался зуд, не утихающий уже года три, с тех пор как я получил титул, ведь в обязанности виконта не входит ни акробатика на арене, ни сценические выступления. – Он снова повернулся лицом к своему другу. – Мне пришлось потрудиться, чтобы стать хорошим землевладельцем. Я старался изучить, как управлять хозяйством, я принимал во внимание все нужды моих арендаторов. Но я скучал по актерской жизни, Саймон. Мне не хватало театра, духа товарищества и всего остального. Знаете, когда я попросился с вами в Хэмпшир, это было продиктовано не просто желанием посетить одно из моих поместий. Я решил, что это шанс пережить приключение, и все к тому и идет. Эта возможность предоставилась случайно, наверное, для того, чтобы я еще раз смог почувствовать себя актером. Ну, почти актером. Маленький театр Уинифред – это, конечно, не профессиональный театр, но все же. И, – заключил он, воинственно выпятив подбородок, – я собираюсь насладиться каждой минутой.
