Макс лежал под покрывалом совершенно неподвижно. Добсон раздел его, предварительно выслав Мариэтту из комнаты, так что теперь она видела только его плечи и шею. Под гладкой кожей предплечий выступали мускулы, шея была широкой и сильной, а на груди курчавилось несколько завитков темных волос.
Мариэтта вспомнила, как выглядел Джерард Джонс без одежды, и это заставило ее содрогнуться. Тогда она не получила никакого удовольствия, хотя и лишилась девственности, а заодно и репутации. Теперь она должна была извлечь из этого пользу.
Наклонившись над Максом, Мариэтта убедилась, что доктор хорошо зашил рану. Теперь, если не обращать внимания на пряди волос, еще запачканные кровью, вид у Макса был вполне опрятный; лишь небольшие усы начинали проступать на фоне бледной кожи. Проведя по ним кончиком пальца, Мариэтта почувствовала, что они колючие и слегка грубоватые. Так ли она поступает в роли соблазняющей куртизанки? То ли от нее требуется?
Пока все было удивительно просто. Волнительная дрожь началась в глубине живота, разрастаясь во всех направлениях. Казалось, пальцы Мариэтты движутся сами по себе, исследуя твердую плоть его подбородка и челюсти, легко скользя по тонкой верхней губе и более чувственной нижней. Она тут же представила, как эти губы накрывают ее губы. Затем она притронулась к его векам, провела кончиками пальцев по густым волосам... Да, соблазнение Макса Велланда обещает быть весьма увлекательным, но...
Мариэтта со вздохом убрала руку.
Все это просто, пока Макс спит и не может нахмуриться или окинуть ее надменным взглядом. Когда он придет в себя, все будет совершенно по-другому.
Мариэтта вздохнула. Не время и не место разыгрывать из себя профессионалку. Макс ранен и, несмотря на оптимизм доктора, возможно, серьезно. Теперь она – его сиделка. Соблазнять его сейчас было бы просто нечестно.
Пока Афродита готовилась к визиту на Беркли-сквер, с ее губ не сходила улыбка. Все это время она вспоминала разговор с дочерью. Мариэтта считала, что ей будет легко, но Афродита не сомневалась, что все выйдет наоборот.
Макс, лорд Роузби, безусловно, ввяжется в сражение, и хотя Мариэтта наверняка добьется своего, это будет не просто.
Вряд ли она до конца понимает, о чем просит. Разумеется, негодяй Джонс нанес ее репутации серьезный ущерб, но навсегда покинуть пределы знакомого и уютного мира не лучший ответ на это. Леди Гринтри будет опечалена и разочарована, когда узнает о намерениях дочери, но если Мариэтта станет настаивать на своем, что еще останется Афродите, кроме как помочь ей в достижении желаемого?
