Он смутился.
— Наверное, вы правы. Вы уж меня извините. Я эту бутылку от неожиданности уронил.
— Так были потрясены моей красотой? — Женя уже пришла в себя и решила съехидничать.
А он даже, пожалуй, и ничего, украдкой приглядывалась она к нему. Вполне симпатичный. Она перевела взгляд на его руки. Лизка была бы довольна. Кольца нет. Хотя это может ничего не значить. Не каждый женатый мужик кольцо носит.
— Ну-у, можно и так сказать, — с каким-то странным выражением лица протянул Русаков. — А вы… Да нет. Хотя… Так, ничего.
— Не поняла. Хотели спросить, не потрясла ли меня ваша красота? Увы, разочарую вас. Все мое внимание было обращено на мои несчастные сапоги.
Он рассмеялся.
— Они, конечно, невосстановимы.
— Естественно.
— Я компенсирую!
— Ладно уж.
— Нет, я настаиваю.
— Потом обсудим. — Женя глянула на часы. — Ой, скоро уже начинаем, а я еще не выяснила у вас про растяжку. У меня сугубо профессиональный интерес. Что это мне там администратор про фильм твердил? И почему ваша растяжка появилась? Я ничего не знаю.
— Объединили усилия. А почему вы не знаете, я не знаю.
— То есть все законно?
— Стопроцентно гарантирую: санкционировано на высшем уровне.
— От души отлегло, — успокоившись, выдохнула Евгения.
— Хоть чем-то сумел обрадовать. Русаков улыбнулся. «И улыбка у него замечательная», — невольно отметила Женя.
— Волнуетесь? — Как загадочно он на нее смотрит. Загадочно и нежно. Странный все-таки.
— Естественно, волнуюсь. По шапке мне дадут.
— Кто же такой нехороший способен обидеть такую очаровательную женщину? — Он по-прежнему не отрывал от нее глаз.
— Обидчиков всегда больше, чем защитников, — ответила она.
— Тогда я готов вас защищать! — полушутя-полусерьезно произнес он.
— Что вам еще остается, — улыбнулась Женя. — Обидеть меня вы уже успели.
У Русакова сделался жалобный вид.
— Я ведь уже попросил прощения.
— А я еще думаю, простить вас или нет.
— Мне что, на колени перед вами прямо здесь встать, чтобы прощение вымолить? А вот возьму и встану.
И Женя поняла, что он сейчас действительно это сделает.
— Нет, нет, нет! Репутацию мне испортите! Там наш глава ведет виновника торжества. После довыясняем отношения.
Русаков оглянулся.
— Ас другой стороны — наш главный. Слушайте, вам не кажется, что мы с вами почти родственники?
— Еще скажите, что папа нашего главного друг детства папы вашего главного.
— Не папа, а дядя. Асами главные, между прочим, в одном классе учились.
— Прекратите меня смешить! Мне сейчас нужно сделать торжественное лицо. О господи! Я ведь вообще должна была Ковригина у входа встречать! — запоздало спохватилась она.
