Римми лежал на мягкой меховой подстилке, служившей ему гнездом. Длинный полосатый хвост зверька, обычно стоящий трубой, бессильно свешивался на пол, еда в золотой мисочке оставалась нетронутой.
– Вот он, – указал на зверька дворецкий. – Ты его осматривай, а я постою рядом.
Эрвин уже осматривал римми, мысленно прощупывая его гибкое тельце в поисках внутренних повреждений и воспалений. Все было совершенно нормальным, словно на учебном пособии в академии.
– Что с тобой? – спросил он зверька на алайни. Римми приоткрыл карие глаза, его круглые ушки приподнялись, вибриссы на рыльце зашевелились.
– Поднеси ко мне руку, – ответил он.
Эрвин поднес ладонь к чувствительным вибриссам римми. Те прикоснулись к ней ощупывающими, обнюхивающими движениями, затем отстранились.
– Мое дерево гибнет, – сказал зверек.
– Какое дерево?
– Вы, люди, не знаете этого, – заговорил римми. – У каждого из нас есть свое дерево. Пока оно здорово, здоров и римми. Когда оно гибнет, римми тоже гибнет. Мое дерево повреждено, и я бессилен спасти его.
Эрвин мгновенно заподозрил, что это дерево где-то очень далеко. Как жаль, что у него нет карты каналов! Но в любом случае дерево римми наверняка было так далеко, что туда не успеть вовремя.
– Значит, тебе нельзя помочь… – сделал он единственный вывод.
– Можно, – ответил зверек. – Я рассказал тебе об этом потому, что ты можешь спасти мое дерево.
– Но оно же очень далеко!
– Любой римми знает дорогу к своему дереву. Я перенесу тебя туда, если ты дашь мне выпить своей крови.
Это было нетрудно. Эрвин полез в котомку и отыскал там кожаный футляр, в котором лежал острый кинжальчик величиной с палец. Такие кинжальчики предназначались для вскрытия нарывов и выдавались каждому ученику. Вынув кинжальчик, он сделал себе надрез на пальце и дал зверьку слизать кровь.
– А теперь пусть он уйдет, – сказал римми. Эрвин с большим трудом убедил дворецкого выйти, сказав, что на этом настаивает зверек.
– Возьми меня на руки, – попросил римми, когда за дворецким закрылась дверь.
Эрвин поднял пушистое тельце на руки. Почти сразу же у него возникло знакомое ощущение входа в канал, а несколько мгновений спустя он оказался на луговине у ручья. Ни одна травинка здесь не была известной ему – и это при том, что в академии огромное внимание уделялось изучению трав. Прямо перед ним лежал невысокий кудрявый кустик или даже небольшое деревце, сломанное скатившимся со склона валуном.
– Это мое дерево, – римми указал на него лапкой. – Вылечи его.
