Так что ее поведение с Джеффри было понятнее ей, чем Реджи. Дядя снобистски отнесся к сиротскому прошлому Джеффри, а его неодобрение амбициозных намерений в отношении Энни пробудило в ней решимость узнать журналиста получше.
Поскольку Кэтрин на этот раз не вмешивалась в спор, Энни, устав от бурной дискуссии, постаралась ее прекратить. Она рассмеялась и откинулась на плюшевые подушки сиденья.
– Я польщена неусыпной, заботой обо мне, дядя Реджи, но ты слишком торопишься с выводами. Ты говоришь так, словно я собралась замуж за Джеффри Уиклиффа. Он мне нравится – очень нравится, – пожалуй, я даже восхищаюсь им, но я не сумасшедшая, чтобы выходить за него! Не волнуйся, я не стану спешить в таком важном вопросе, как брак.
Эти прочувствованные слова Энни окончательно успокоили Реджи. Он тоже с видимым облегчением откинулся на подушки, и его лицо растворилось в сумерках. Они продолжали свой путь к Фобург-Сент-Мэри в полном молчании, так что Энни имела возможность погрузиться в размышления о наиболее интересных мужчинах, с которыми она уже успела познакомиться в Америке. Джеффри, Ренар, Делакруа. Да, Делакруа.
Но прежде всего Джеффри. Он более других соответствовал тому образу мужчины, которого она надеялась здесь встретить. Он был самостоятелен, честолюбив и занимался важным делом. И конечно, он был привлекателен. Однако Энни истинную причину своего увлечения Джеффри предпочла мудро утаить от Реджи. Дело в том, что журналист и она были явными поклонниками Ренара. Энни понимала, что это достаточное основание для того, чтобы они стали друзьями. Но она сомневалась в том, что между ней и Джеффри возможны романтические отношения. Он не действовал на нее так, как Ренар, не заставлял ее сердце выпрыгивать из груди.
Ренар был ее романтическим идеалом. Их случайная встреча на «Бельведере» представлялась Энни чудесным осуществлением золотой мечты. Она не надеялась и не рассчитывала на то, что они встретятся снова. Но то, что она почувствовала в его объятиях, несмотря на краткость и мимолетность этих ощущений, совершило переворот в ее душе. Теперь она всегда будет других мужчин сравнивать с ним. Но при таком неизбежном и очень серьезном соперничестве разве обычный человек сможет завоевать ее руку и сердце?
Оставался Делакруа. Энни покачала головой и невольно улыбнулась, но улыбка ее была горькой. Ее огорчила его сегодняшняя выходка. Он оставался для нее человеком-загадкой. В нем было что-то, что волновало ее. Неужели это простое любопытство? Он, несомненно, очень умен… Может быть, она очарована его умом? Или она настолько поверхностна, что может пренебречь его чванством, высокомерием, аморальностью и дурными манерами и увлечься его физической красотой?
