– Ты сегодня какой-то сердитый, Люсьен. На меня, cher? – Микаэла погладила его по руке.
– Нет, не на тебя. На себя самого. – Люсьен выпрямился, взял ее руку и рассеянно сжал в ладони.
– Почему? Ты сделал что-то дурное?
– Да. – Он криво улыбнулся. – Ты удивлена?
Она улыбнулась в ответ, ободрившись, и придвинулась к нему ближе.
– Я могу сделать так, чтобы ты забыл об этом… – Она обняла его за шею и поцеловала.
Люсьену это было безразлично.
Микаэла изумленно отстранилась. В постели она была необычно, невероятно красива и восхитительно откровенна. Но это не Энни. Люсьен на мгновение прикрыл глаза, представляя, что она – Энни. Воображение уносило его все дальше, и он представил себе золотистые волосы Энни, разметавшиеся по подушке, страстно сверкающие голубые глаза, нежный, влажный язычок, умолкнувший от его поцелуев…
– Люсьен?
Он открыл глаза. Микаэла пересела на подлокотник дивана и издали наблюдала за ним.
– Прости, – сказал он, понимая, что извинение неуместно, но не знал, что еще сказать.
– Все в порядке, cher, – ответила она. – Расскажи мне о ней.
– Неужели это так заметно? – смущенно улыбнулся он.
– Да. Итак, расскажи мне о ней. Я выслушаю тебя.
– Нет, я не хочу говорить о ней. – Люсьен покачал головой. Ему не следовало не только говорить, но даже думать об Энни. Он благодарно улыбнулся Микаэле: – Спасибо тебе за понимание. Но сейчас единственное, чего мне по-настоящему хочется, – это чашечка крепкого кофе.
– Все, что хочешь, cher. – Она с улыбкой поднялась и отправилась на кухню.
* * *
Энни печально вздохнула, глядя в окно. Их экипаж медленно ехал по Французскому кварталу к дому. Шел дождь, дорогу покрывал толстый слой грязи, в сточных канавах бурлила глинистая вода. Город освещали масляные лампы, висящие на цепях на каждом перекрестке.
Реджи дал понять Энни, что не одобряет то, как она повела себя с Уиклиффом, позволив ему завладеть ее вниманием на весь вечер. Энни не могла придумать подходящего оправдания, поскольку понимала, что проявила безответственность, уделяя Джеффри слишком много времени.
Возможно, она пробудила в нем романтические чувства, импульсивно опершись на его руку, когда Делакруа так бесцеремонно покинул ложу. А до этого она прикасалась к его руке, позволив себе против всяких приличий затянуть это прикосновение только для того, чтобы досадить Делакруа. Странно, что Люсьен побудил ее повести себя несвойственным для нее образом, только чтобы вызвать его раздражение. Энни не могла объяснить этого не только Реджи, но и самой себе.
