Он покачал головой.
— Не могу, — повторил он. — Проводите, если можно, до вокзала.
— Непременно проводим, — пообещал Сармат, улыбаясь.
Мартын слабо хохотнул. Виктор повернулся к нему. Смех не обидный, а от Сармата просто исходила доброжелательность.
— Мне смешно, — сказал Мартын. — Обычно к нам просятся, а мы не всякого берем. Впервые Сармат зовет сам, а ему дают окорот.
Сармат благодушно рассмеялся:
— Спорим, что никуда от нас не уйдет, а если и уйдет, то скоро вернется.
— Только спора нам не хватало, — ответил Мартын. — Кто же спорит с судьбой? У него на лбу написано быть с нами.
— Ну, тогда не о чем и говорить, — заключил Сармат. — Мы сейчас найдем здесь кое-кого, а потом все вместе проводим до вокзала. Надо будет, дам ребят до Москвы, пусть хвосты отсекают. Ну а когда вспомнишь нас, возвращайся. Тебя здесь всегда будут ждать.
— Еще бы, — добавил Мартын, — человек, спасший Сармата, — это живая легенда.
— Не знаю… — растерянно протянул Виктор, но Сармат не дал ему закончить.
— И не надо. Когда узнаешь, придешь. А сейчас — вперед.
Двоих они оставили стеречь коней и платформу. Остальные пошли за Сарматом, уверенно нырнувшим в узкий проход. Между неровной кладкой контейнеров было метра два от силы, иногда вылезший бок преграждал путь, тогда протискивались между жесткими ребрами ящиков. В двух или трех местах ущелье пересекали такие же узкие темные коридоры.
В глубине кладка стала пониже, в два-три этажа. Здесь кипела жизнь. На крышах сидели, свесив ноги, странные оборванные люди и провожали их недобрыми взглядами, дети молча носились по мосткам, перекинутым между выступающими контейнерами.
Шли минут двадцать, но Виктору казалось, что они очень долго протискиваются узкими каньонами, прыгая через зловонные лужи. Из-за стены кто-то истошно закричал, заулюлюкал, выматерился и после этого засмеялся противным козлетоном.
Виктор вздрогнул и чуть не выхватил из-под куртки свой трофей.
— Да что же это такое? — невольно сказал он.
— Это Хибара, — так же тихо ответил идущий сзади Мартын и наставительно добавил, — одному тут делать нечего, здесь чужих не любят.
— Здесь никого не любят, — буркнул кто-то из дружинников.
— Эх-хе-хе, — вздохнул Мартын, — жить-то людям надо?! Вот они и ютятся. Силой их сюда не загоняли.
— Откуда все это? — спросил Виктор.
— Черт его помнит! Разгружали, загружали, потом грузить стало не на что, а транспорт все подходит, контейнеры идут, вот их стали после разгрузки здесь громоздить. Спохватились, да уже чуть ли не половина порта в них. А когда хлынули люди, то в городе такая давка началась, что многие сюда приткнулись, думали, временно. Прижились.
