– Да, – хриплым со сна голосом произнесла Вершинина, сняв трубку.
– Валентина Андреевна, это я, Алискер.
По его взволнованному голосу Вершинина тотчас догадалась, что с ним произошло нечто важное.
– Что случилось, Алискер?
– Только что было нападение на Комарова, – сказал Мамедов, – рядом с его домом, куда он подъехал на такси.
– Он жив? – это необходимо было узнать прежде всего.
– Да, жив, но состояние довольно тяжелое, он сейчас в больнице.
– А с тобой все в порядке?
– Да, Валентина Андреевна, все хорошо.
– А с Колей Антоновым?
– Тоже все нормально, – успокоил Валандру Мамедов, – он поехал в больницу с Комаровым.
– Ты далеко от моего дома?
– Нет, на машине за пять минут доберусь.
– Тогда приезжай ко мне, все расскажешь в подробностях. Я не могу занимать телефон, – объяснила она и прервала связь.
В любую минуту могли позвонить Ганке и Болдырев. Сон у Вершининой как рукой сняло. Она вскочила с кровати и, подойдя к тумбочке, в которой лежали сигареты, вытянула пачку из выдвижного ящика. Обычно Валандра предпочитала не курить у себя в спальне, но в этот момент ей было наплевать на то, что ее гардероб может насквозь пропахнуть табаком – она не хотела отходить от телефона ни на секунду.
Звонок Алискера очень встревожил Вершинину.
«Не зря я почувствовала, что дело пахнет жареным, – сказала она себе, сделав глубокую затяжку, – что же там могло произойти?»
Злосчастный телефон, который постоянно притягивал к себе ее выжидательный взгляд, продолжал молчать. Валандре начало казаться, что Ганке и Болдырев тоже попали в какую-то серьезную переделку, иначе, они должны были позвонить ей уже давно. Ей пришла в голову мысль направить к ним подмогу, а еще лучше самой туда направиться. Вершинина решила, что сделает это, как только дождется приезда Мамедова. Она затушила сигарету и вынула из шкафа трикотажный брючный костюм, служивший ей чем-то вроде спортивной формы. Она никогда не носила джинсы, так как считала, что они подчеркивают те особенности в ее комплекции, которые она предпочла бы скрыть.
– Черт, – сквозь зубы выругался Ганке, споткнувшись в темноте о какой-то ящик, набитый чем-то тяжелым.
– Погоди, Валентиныч, – сказал Сергей, – сейчас фонарь зажгу.
– Давай быстрее, что ты там копаешься, – проворчал Ганке, потирая ушибленное колено.
Болдырев ничего не ответил и зажег фонарик, осветив квадратный коридор, заставленный многочисленными коробками и ящиками. Немудрено было стукнуться об один из них. Здесь и при свете стоило большого труда пробраться к двери, ведущей в глубину дома.
