– Ну, об этом уж позвольте судить мне самой, – отрезала Валандра, решив, что завтра непременно устроит взбучку Толкушкину, чтобы впредь он не слишком откровенничал. Хотя, после получаса общения с Головиновым, она прекрасно представляла себе, как трудно устоять против магнетического обаяния этого человека.
– Если вы так хорошо обо всем проинформированы, может быть, вы поможете мне прояснить ситуацию с вином, найденным в квартире Зубова?
– Да-да, я с удовольствием окажу любое содействие, какое только будет в моих силах, – с готовностью ответил он.
– Вы не знаете, что это может быть за напиток и как он мог оказаться у Володи?
Несколько секунд Головинов молчал, обдумывая слова Вершининой.
– Вы полагаете, – наконец произнес он, – что это может быть связано с нашей работой?
– Это очевидная мысль, которая напрашивается с первого момента ознакомления с делом.
– Вам, как частному детективу, виднее. Но мне она не кажется столь уж очевидной. К сожалению, я не могу сказать ничего определенного. Во-первых, потому, что я не знаю, какое именно вещество обнаружено в вине. А вторая причина заключатся в том, что я не знаю, как мог Володя вынести что-либо из лаборатории. Если вы захотите ознакомиться поближе со спецификой нашей работы, вы сразу поймете, как строго у нас учитывается каждый миллиграмм любого вещества, будь то обычный медицинский спирт или дорогостоящее лекарственное сырье.
– Но Володя, наверное, хорошо разбирался в подобных веществах, он мог приобрести их в другом месте.
Головинов вздохнул и неохотно согласился:
– Да, я не отрицаю, что при желании у нас можно достать все, что угодно. Но тогда снова напрашивается вопрос: для чего Володе нужно было затевать все это? Это же дичь какая-то!
– Кстати, – произнес он, не дождавшись от Вершининой ответа, – еще не известно, что было в напитке?
– Нет, но эксперты работают над этим. Возможно, завтра все выяснится.
– Это мое чисто профессиональное любопытство, – объяснил он.
– Понимаю, – кивнула Валандра.
Наконец-то я дома. Прошедший день очень утомил меня. Правда, под самый конец мне посчастливилось повстречаться с весьма интересной и колоритной личностью. А это в наши дни – большая удача.
Дмитрий Сергеевич Головинов оказался по-настоящему необыкновенной персоной. В нем все необычно: и внешность, и голос, и конечно, мировоззрение. Может быть, пройдет лет двадцать-тридцать, и я буду рассказывать внукам, как мне довелось беседовать с самим Головиновым – тем самым великим ученым, который спас человечество от глупости.
