Пэйган растянулась на своей старомодной кровати в комнате «Алгонквина» и в очередной раз попыталась набрать номер мужа.
Было два часа ночи, а значит, семь утра в Лондоне. «Хорошо бы поймать Кристофера до завтрака», – подумала Пэйган, обводя взглядом небольшую уютную комнату. Ее розовое муаровое платье было небрежно брошено на спинку стула, а нижнее белье валялось на малахитово-зеленом ковре.
– Дорогой, это ты? Как собаки? София садится за уроки сразу же, как только возвращается из школы? Ты помогаешь ей с геометрией?.. Извини, но, мне кажется, с тех пор как мы расстались, прошли не сутки, а недели… Да, я встретила Лили, но мне не хочется говорить об этом по телефону… Нет, дорогой, мы не обсуждали возможность спонсорских денег для твоей лаборатории, ты еще более бестактен, чем я… Нет, у нас просто не было случая поговорить о важности исследований по борьбе с раком. – Она откинула назад рыжие тяжелые волосы и, придав своему обнаженному стройному телу более удобную позу, растянулась на кружевном пододеяльнике. – …Да, я знаю, что забыла упаковать мои ночные рубашки, но меня же никто не видит, а когда принесут завтрак, я завернусь в одеяло… О, черт, неужели я опять забыла отправить заказ бакалейщику?.. – Потом очень осторожно, как бы вскользь, Пэйган спросила: – А как ты себя чувствуешь, дорогой? – После его сердечного приступа она всегда беспокоилась, когда была вдали от Кристофера. – …Нет, прошлой ночью я почти не спала. Ты же знаешь, мне нельзя принимать снотворное. Но сегодня я во всеоружии перед лицом бессонницы. Я захватила этот невероятно завлекательный роман – «Угрызения совести»…
Джуди тоже провела бессонную ночь. Она разглядывала персикового цвета стены и гармонирующие по тону, свободными складками свисающие занавески, очаровательные викторианские натюрморты с персиками и виноградом, яблоками и абрикосами. Она была почти рада, что Гриффина не было: он улетел на пару дней на Западное побережье, чтобы наладить выпуск нового художественного журнала – первого из серии издательских начинаний, которые он намеревался осуществить в Сан-Франциско. Только прошлым вечером Гриффин задал Джуди вопрос, которого она ждала от него. Хотя Гриффин и являлся крупнейшим держателем акций в журнале «Вэв!» и уже более десяти лет был любовником Джуди, существовали темы, на которые ей запрещено было с ним заговаривать. И главной такой темой была его супружеская жизнь. Все в их среде знали, что семья его сформировалась давно и прочно еще до того, как он встретил Джуди. Однако уже в те годы этого дьявола Гриффина Лоуэ часто видели в городе с лучшими фотомоделями и начинающими актрисами. Но ни одной из них не удалось увести Гриффина из семьи, от его жены и троих детей; слишком долго карабкался он по лестнице, ведущей к успеху, и теперь не хотел жертвовать ни малой толикой достигнутого положения – ни стабильностью и респектабельностью домашнего очага, ни своими любовными приключениями.
