Парень помог ему подняться. Согнувшись и держась за живот, он медленно подошёл к Звенигоре, выхватил из ножён короткий татарский кинжал. Перекошенное от боли и злости лицо посинело, как у мертвеца, оскалилось неестественно дикой гримасой.
«Куда ударит? В сердце? В живот? Или перережет горло?» — мелькнула в голове казака мысль.
Почему-то совсем не чувствовал страха. Словно не о его жизни шла речь. Тело казалось чужим, деревянным. Только снова в мозгу, как молния, мелькнула мысль: «А поездка в Турцию? Что подумает Серко? Ведь он никогда не узнает, что со мной случилось… А мать? Бедная моя!..»
Но Чернобай не ударил. Подержав кинжал в руке, скользнул взглядом по кустарнику и крикнул парням:
— Хлопцы, мигом очистите ровненький граб и хорошенько заострите — посадим эту стерву на кол! Да быстрее!
Парни выхватили сабли и побежали к лесу.
В это мгновение со склона донёсся резкий свист. Потом повторился. Кто-то, очевидно, подавал сигнал тревоги…
— Назад! — крикнул Чернобай, и парни подбежали к нему. — Бросьте его на коня! Возьмём с собой. Сейчас некогда. Но, клянусь пеклом, он у меня ещё сегодня будет корчиться на колу!
Сопя и ругаясь, парни подхватили Звенигору, взвалили на коня, арканом связали ноги, крепко приторочили к седлу. Потом то же самое проделали с девушками.
Подъехал всадник.
— Что там? — тихо спросил Чернобай.
— Кто-то едет по склону вверх.
— А, черт! Заткните ему рот, а то, не ровен час, начнёт кричать.
Звенигоре всунули в рот шершавый вонючий кляп. Дышать стало тяжело. От удара пистолетом гудела голова.
— Ну, айда! — Чернобай вскочил на коня. — Митрофан, береги мне его как зеницу ока. В случае опасности нож под ребро. Чтоб и не пикнул!
Отряд рысью выехал на лесную дорожку, что петляла меж голых деревьев. Никто не разговаривал, только глухо топали копыта.
Вскоре началась степь. Густые сумерки окутывали землю.
Луна ещё не взошла, и холодное зимнее небо серым колпаком опускалось сверху.
У Звенигоры затекли завязанные ноги и руки. Вонючая тряпка не давала дышать. Он старался вытолкнуть её изо рта языком, но только наглотался шерсти.
Дороге, казалось, не было конца. Около полуночи остановились в редком кустарнике. Чернобай пропал в темноте и вскоре возвратился в сопровождении всадника, в котором Звенигора узнал татарина.
— Езжайте за нами, — приказал Чернобай парням, а сам с татарином поехал впереди.
Они спустились в глубокий овраг, где горел костёр. По склонам паслись стреноженные кони. На холодной, промёрзшей земле сидели и лежали люди — захваченные в полон мужчины, женщины, подростки. Возле них с обнаженными кривыми саблями ходили татары-часовые.
