Та остановилась.
- Ты кто? - спросила она, гневно приподняв брови, и стала накручивать на руку ремень.
У нее были красивые большие глаза под темными бровями, плотные тонкие губы и высокий выпуклый лоб, туго обтянутый смуглой кожей.
- Я ее к нам в гости привела! - захныкала за Дининой спиной Маринка. - У нее отец в отряде воевал! А ты дерешься!
- Да? - недоверчиво спросила девчонка и оглядела Дину с ног до головы, продолжая накручивать ремень на руку. - И как же звали твоего отца?
- Чижиков, - сухо ответила ей Дина, - его зовут Иван Чижиков.
- Чижиков? - переспросила девчонка. - Чижиков? Не было такого в отряде.
- Был!.. - крикнула Дина и шагнула к девчонке.
Та изумленно взмахнула ресницами, но не отступила.
- Был! - снова крикнула Дина.
- Не было, - упрямо повторила девчонка и снова не отступила.
- Много ты знаешь!
- Много.
- Тебя никто не спрашивает! Поняла? Тебя это не касается! Тебя ничего не касается! - выкрикнула Дина.
- Ладно, - сказала девчонка враждебно.
Она накрутила ремень до самой пряжки на руку, повернулась, чуть не хлестнув Дину по лицу концами растрепанных кос, и направилась к калитке.
- За папкой пошла, - шепотом сказала Маринка. - Он занят, он на работе, но она его приведет. Уж она такая.
- За что она тебя так? - все еще негодуя, спросила Дина.
Маринка потрогала больную ногу за колено и вздохнула:
- Сашка меня только за дело лупит.
Они вернулись в дом. В кухне на столе отчаянно заливался, трещал будильник.
- Ну хватит, хватит! - махнула на него рукой Маринка.
И когда будильник умолк, выдохся, она подошла и снова завела бой до отказа.
- Зачем?
- Чтоб напоминал.
- О чем?
- Ну вообще, чтобы напоминал. Ну, я пойду.
- Куда?
- А Сашку искать.
- Как же я тут опять одна?
- Ну и что? - пожала плечами Маринка и ушла.
Дина села в комнате на диван.
В доме было тихо. Только по-прежнему громко тикал будильник на столе в кухне.
"И-и-и!" - запела вдруг за окном какая-то птица. Может, соловей?
Где-то на окраине села пыхтел трактор, потом под самыми окнами заскрипели колеса телеги.
И Дина вдруг затосковала. Не по дому, не по матери, не по Андрею. Затосковала она вдруг по ненавистной Брыковке, где нет настоящего леса и никогда не поют почему-то соловьи. Только квакают грязно-зеленые лягушки, выпрыгивая на берег из маленького пруда-болотца, что за огородами. Дина бегала к нему по узкой тропинке, меж зарослей жгучей крапивы и высокой густой полыни, поджимая пальцы на босых ногах, чтобы не обжечь их о горячую землю. Там не было леса, была лишь маленькая роща, где из-под прошлогодних листьев высовывались большие зеленые ладони ландышей. Они уже успевали отцвести к приезду Дины.
