Он вышел из мисс. И перекатился через белую ногу. Но все еще хотел участвовать, не желал смириться с изгнанием. Лежа на плече, он близко увидел темный, вздыбившийся член Виктора и, непрошеный, вдруг коснулся его рукой. Впервые коснулся члена другого самца. И повел зверя ко входу в леди. Член самоуправно подрагивал в его руке. Другой рукой он оттянул полость щели мисс Ивенс… очевидно, таким образом он мстил им, участвовал против их воли, соединяя их. Коснувшись щели, член Виктора мощно пошел вглубь, распарывая слипшиеся внутренности. Мисс Ивенс всхлипнула.
Лежа на боку, он снизу разглядывал сцену сцепления щели мисс и члена. Темный ствол напористо ходил между двух белых половых губ мисс, отчего эти губы выглядели нежно-беззащитными. И они плакали! По белым хвостикам волос на щели мисс стекала ее жидкость и время от времени капала на венецианскую простыню. Сцена вовсе не показалась Галанту порнографической и не возбудила его, но напугала. Она была как бы демонстрацией мирового ужаса, мировой несправедливости по отношению к нему, Джону Галанту… При каждом ударе два плотных шерстистых шара опускались, низко ложась на сочленение ног мисс Ивенс. Десятый бандит убедился, что гомосексуалист-латиноамериканец куда более супериор мужчина, чем он, Галант, редактор литературного журнала. Впервые в жизни осознал, что существует биологическое неравенство.
Всегда считавший себя вовсе не плохим мужчиной, Галант видел, насколько сильнее и воодушевленнее работает с телом мисс латиноамериканец. Его собственные движения вспоминались ему как беспомощная возня. Он чувствовал себя мягко-членным ребенком в сравнении с темношерстистым сексаппаратом латиноамериканца, вновь и вновь нападающим на женскую плоть…
Лежа, он сделал еще одно открытие. Не видя лица мисс (оно находилось где-то под мышкой Виктора, отчасти закрытое волосами цвета авокадо), Галант видел, однако, как счастливо обнимает ее белая плоть член латиноамериканца, как, радостно трепеща, движется навстречу ему. «Пизда! — подумал Джон с отвращением. — Всю жизнь проблуждала не там, где надо, столько лет жила с бессексуальным еврейским профессором, в то время как ей следовало валяться в отелях мира с темными личностями вроде Виктора».
Изгой и калека, как он себя мысленно назвал, он хотел все же соучаствовать в их счастье. Потому он стал поглаживать темные шерстистые шары Виктора и, поместив одну руку под белый зад мисс Ивенс, расплющенный и вспотевший, постепенно проник пальцем в ее другое отверстие. Палец встретился через тонкую перегородку внутри мисс с могучим членом латиноамериканца. Мисс Ивенс стала захлебываться воплями. Виктор, зарычав, кончил в мисс, и все трое они целовались в расслабленном месиве лиц, губ и волос. Но если эти двое, Виктор и мисс Ивенс, были хорошими животными, стоили друг друга, то его, Джона, они несомненно приняли в целование из жалости. Так думал Галант. Слабого, в игру сильных…
