Впоследствии мне пришлось совершенно запустить все редкие, когда-то изученные мною в темнице языки, в том числе и польский, выученный позднее, и сохранить способность к чтению без словаря лишь на упомянутых трех благодаря тому, что я прочел на каждом из них не менее нескольких сот томов беллетристики, не говоря уже о мелких статьях в научных и литературных журналах, которые приходится читать на них и теперь*». (* Морозов Н. А. Повести моей жизни. Т. II. М, Наука. 1965. С. 171–173.)
Первый вывод из всего этого отрывка напрашивается сам собой. И он — парадоксальный. Оказывается, в высшей степени неблагоприятные условия тюрьмы создали для Морозова, как это ни странно, хорошие предпосылки для плодотворнейшей интеллектуальной работы. Действительно, где еще можно было по двенадцать часов ежедневно заниматься языками без всяких отвлечений и развлечений, когда голова работает сосредоточенно и продуктивно? Увы, только в тюрьме, только с огромными морально-психологическими издержками и с бесконечной борьбой за свое физическое выживание. Но Морозов, с его характером и волевыми качествами, сумел, очевидно, и эту борьбу превратить в источник постоянной духовно-энергетической подпитки ума и тела. Полуголодный, ослабленный многочисленными болезнями человек, сидя на железной табуретке при тусклом свете мерцающего огарка, работает самозабвенно и без устали, не изнуряя себя при этом, а, словно Феникс из пепла, восставая к жизни вновь и вновь.
Догорает свеча, догорает,
А другого светильника нет!
Пусть мой труд остановки не знает,
Пока длится мерцающий свет!
Пусть от дремы, усталости, скуки
Ни на миг не потускнет мой взгляд,
Пусть мой ум, мое сердце и руки
Сделать все, что возможно, спешат.
Чтоб во сне меня мысль утешала,
Что последняя вспышка огня,
Угасая во мраке, застала
За работой полезной меня!
Это любимые строки Морозова, которые он не раз повторял в камере.
Другой вывод, который мы можем сделать из вышеприведенного отрывка — и он для нас самый актуальный, — состоит в несомненной реальности и доступности описанного Морозовым сверхинтенсивного метода изучения иностранных языков. Разберем основные элементы этого метода.
Сначала Морозов знакомился (заметим, не слишком уж подробно и основательно) с учебником или самоучителем по избран ному языку. Но — и в этом, на мой взгляд, один из главных секретов его успеха — тут же шел дальше, не пытаясь особо закрепить пройденный материал, даже если тот был усвоен не слишком твердо.
