Мне стало понятно, что России нужна радикальная современная национальная партия. Основывающаяся не на дебильном дремучем отвращении к «жидам» и иностранцам, замешанном на зависти к ним же. Основывающаяся не на этнических эмоциях, визгах дремучих людей. Основывающаяся не на несостоятельном и несовременном мировоззрении православия. Но основывающаяся на понятиях: национальные интересы, а также широко понимающая нацию как добровольное мощное содружество индивидуумов, ощущающих свою безусловную принадлежность к русской цивилизации, русскому языку, русской истории и русской государственности. Готовых пролить свою и чужую кровь ради этих ценностей. Такая партия должна быть молодой и поэтому молодёжной, у такой партии должны быть свои святые, свои ритуалы.
Труд предстоял гигантский.
глава VI. Сидим в «Советской России»
Дугин получил комнату небесплатно. Возможность сидеть в небольшом советском кабинете с двумя столами и шкафами и пользоваться спаренным телефоном Дугин оплачивал тем, что делал для «Советской России» переводы, когда это было необходимо. Сам он знает девять языков (четыре, я думаю, знает достаточно хорошо, чтобы переводить бегло) и ученик Карагодин, хрупкий тогда, белокурый мальчик, вполне мог переводить с трёх языков. А «Советской России» какие-либо переводы редко бывали необходимы. Мы сплотились на базе этой комнаты. Со стороны Дугина в команду вошёл он сам, его «ученики» Карагодин, Штепа и Чувашев, в случае необходимости он ещё мог подключить родственников: жену Наташу Мелентьеву и её брата Сергея. С моей стороны был неутомимый Тарас, языков он не знал, но двигательной энергией превосходил всех вместе взятых учеников Дугина. Штепу (неуравновешенного сына нового русского, пребывавшего где-то на севере) Дугин, впрочем, вскоре изгнал, так что в организации «Лимонки» и партии Штепа не участвовал. В результате нас была горстка какая-то, всего ничего, десяток человек. В мае приехала из Парижа Наташа Медведева, решено было, что насовсем, и поселилась со мной на Каланчёвке. Однако на неё нечего было взвалить. Впоследствии она участвовала в газете, писала живые статьи под псевдонимом «Марго Фюрер», до самых последних дней июля 1995 года, по-моему последняя её статья была опубликована в 17-м номере «Лимонки». Организационно же подруга моя была всегда крайне беспомощна, потому толку от неё было нашей команде мало. Она погрузилась тут в музыкальную среду, куда впоследствии и ушла. Если же говорить о её позднейших контрибуциях в нашу газету, то «статьями» её эмоциональные вскрики по тому или иному поводу назвать было трудно. В апреле первый раз приехал Егор Летов и остановился у своего московского менеджера в районе Филёвского парка. Я, Тарас Рабко и Штепа явились туда знакомиться. Сибирские парни: там были и Роман Неумоев, и Игорь Жевтун (Джефф), и Манагер, и ещё десяток сибирских punk-рокеров, — сибирские парни пили безостановочно водку и говорили о православии и о Боге. Мне эти споры новообращённых христиан были малоинтересны, я лишь понаблюдал, как они крючкотворствуют, пытаясь обыграть друг друга в различных схоластических софизмах. От водки я пьянею плохо, я просидел до самого упора, ведь Летов был нужен нам, так уверил меня Рабко, и за полчаса до закрытия метро мы ушли, через лес, оставив панков допивать. Телефон звонил безостановочно и бесполезно (Егор опрометчиво огласил телефонный номер накануне, выступив в телепрограмме «Студия А»), некая пара пыталась, кажется, совокупиться на кухне, спящий богатырь лежал поперёк прихожей. Короче, всё было у них как надо, у сибирских панков, когда мы выходили.
