Обернулся к старику в пледе:
— У тебя, Алеша, будет жить русский писец. Он хочет писать о нашей республике книгу.
— Хорошо, — сказал Алеша безучастно. И затянул на себе плед.
— А Алеша говорит по-русски как по-сербски, — заметил «Клинт».
— Я не хочу здесь, — сказал я. — Я хочу на фронт.
— Но ты же писец! А он филолог!
— Какой я филолог, я старый алкоголик, — внезапно заявил старый Алеша. — Ему будет противно жить со мной. Возьми его к себе в казарму. Там все молодые.
— Да, селите в казарму, — сказал я. — Оформляйте добровольцем, как договорились.
Столкнувшись с нашим отпором, начальник полиции задумался.
— Отойдем! — приказал он офицерам. Они вышли в соседнюю комнату и, закурив там, стали совещаться.
— Что, испугались меня, старого алкоголика? — спросил Алеша. — Мы безобидные. Я живу с братом. Вам с нами будет неинтересно. Правда, и с ним вам будет нелегко, — он кивнул в сторону соседней комнаты. — Он тоже алкоголик. Разрушенный человек. Напьется к ночи и ездит по городу со своими… — тут старик замолчал, подыскивая слово, — подручными и терроризирует людей. Конечно, у него трагедия, но нельзя же… Опасный, страшный человек, — закончил старик. — Он не хочет тебя в казарме иметь, ты там увидишь то, чего он не хочет, чтобы ты видел.
— Поехали, — сказал «Клинт», появляясь в дверях. Через полчаса мы уже были в казарме.
Бышковац был когда-то военным форпостом Австро-Венгерской империи. Одним из. От империи остались многочисленные военные постройки, в том числе и целый казарменный комплекс, в полном комплекте, включая большой плац. Меня поместили на второй этаж, одного, в крошечную комнату с железной кроватью, железным шкафом и небольшой чугунной печью, труба которой была выведена в глубь толстенной стены. Подоконники казармы были шириною чуть ли не в два метра. На бумажке, прикнопленной к двери, значилось: «КАПИТЭН РАДКОВИЧ».
«Погиб два дня назад, — ответил на мой незаданный вопрос начальник полиции. — Пойдем, подпишешь бумаги и получишь оружие».
Я бросил сумку на железную кровать, и мы пошли с ним в конец коридора. Он открыл одну из дверей своим ключом, и мы вошли. Там была такая же кровать, как в комнате капитана Радковича, застеленная серым одеялом, и много железных шкафов и ящиков. А также полок. И стол. «Клинт» уселся за стол. Достал бумаги. Мятые. С загнутыми углами. Дал мне одну. Это была форма вступления в армию Сербской Республики Книнская Краiна. Я с грехом пополам заполнил форму. Отдал ему. Он встал и вышел, оставив дверь в коридор открытой. Он открыл дверь комнаты напротив и быстро вернулся, держа в руках автомат Калашникова сербского производства. Вошел в комнату, вынул из оружейного ящика четыре рожка с патронами. Придвинул ко мне. Записал в мою форму о вступлении добровольцем в отряд военной полиции номера моего автомата. Я расписался.
