Элиза повернулась спиной к Фифине, чтобы та побыстрее застегнула ей платье.
– Заканчивай поскорее, Фифина, – поторопила она горничную. – И сделай что-нибудь с моими волосами. Я должна немедленно поговорить с папой!
Десять минут спустя Элиза сбегала вниз по лестнице, шелестя юбками, выпрямив спину и опустив плечи, как учила своих воспитанниц миссис Соме. Классная дама считала, что у Элизы некрасивая походка – слишком большой для женщины шаг, – но папа уверял свою девочку, что это не так. «Не бери в голову болтовню своих скучных наставниц, – неоднократно говорил он дочери. – Ты двигаешься легко и грациозно, как молодая тигрица, и тот из мужчин, кто хоть мало-мальски разбирается в женщинах, не может не любоваться тобою».
Элиза спустилась вниз и повернула направо, к библиотеке, зная, что именно здесь она найдет отца, склоненного над бумагами и конторскими книгами, принесенными с завода.
– Папа!
Элиза постучалась, ответа не последовало. Нетерпеливо толкнув дверь, она вошла в огромную библиотеку, залитую солнцем, с окнами, выходящими на юг, и рядами книжных полок вдоль стен.
– Папа, я сегодня участвовала в бегах и выиграла.
Она остановилась. Авен Эмсел сидел спиной к дверям и, казалось, не замечал присутствия дочери, он даже не повернул головы в ее сторону.
– Папа! Я здесь…
Элиза бросилась к отцу на шею. Но вместо того чтобы, как обычно, поцеловать дочь, Авен Эмсел вздрогнул и как бы даже отшатнулся от нее, непроизвольно комкая лежащий перед ним на столе лист бумаги. Никогда прежде отец не обращался с Элизой столь странным образом. Девушка не на шутку перепугалась.
– Папа, что-нибудь случилось? Я… я стучала. Я не думала, что помешаю тебе.
Авен Эмсел медленно повернулся к ней. Его лицо, посеревшее и осунувшееся, стало постепенно меняться, обретая знакомое и любимое ею выражение.
– Кто тебя научил подкрадываться на цыпочках к людям и пугать их до полусмерти? – шутливо пойнтересовался отец. Но Элиза видела его по-поежнему бледные губы и нервно подрагивающее веко.
– Папа…
– Ерунда, моя девочка. Все это пустяки. Мы ведь договорились с тобой сегодня позавтракать вместе, не так ли? Или записка, которую ты мне прислала, была всего лишь розыгрышем? Я заказал белую рыбу. Вареную. Ты ничего не имеешь против, сердечко мое?
– Нет, напротив… очень хорошо.
Элиза подождала, пока отец встал из-за стола и сложил бумаги в стопку, притворяясь, будто не замечает измятой и скомканной верхней страницы.
