— Сколько дали Пундикису?
— Десять.
Сашко опять встал. Казалось, он успокоился.
— Знаешь, я пойду. Поздно уже.
— Посиди. Выпьем по рюмочке и поговорим о чем-нибудь толковом.
— В другой раз. Поздно уже.
Проводив Ромуальда Сашко, Вилис вернулся в комнату за грязной посудой.
— Кто это был? — спросила жена.
— Мы с ним вместе сидели в окопах.
— О чем же вы спорили?
— Мы не спорили.
Улица напоминала широкий сводчатый туннель. Холодный ветер, свистя, раскачивал лампочки, висевшие на верхушках редких столбов. Там и сям в окнах низеньких, прильнувших к земле домишек еще горел свет, под ногами с хрустом ломался тонкий ледок, где-то жалобно выли собаки, накликая метель.
Как мальчишка! Я распинался перед этой свиньей словно на исповеди! — только теперь он понял, как ненавидит Вилиса. Ненавидит потому, что когда-то Вилис спутал его планы. Пока в прокуратуре того района, где находилась фабрика, работали чужие люди, Ромуальд по крайней мере соблюдал осторожность. Но потом туда перевели Вилиса, и Ромуальд с облегчением подумал: «Вилис не станет мне вредить. Надо только следить, чтоб все бумаги были в порядке».
Даже попав в тюрьму, он смеялся, ибо был уверен, что Вилис его спасет, что долг Вилиса спасти его, и в самом худшем случае он, Ромуальд, отделается лишь легкими ссадинами…
Добраться бы до какой-нибудь большой улицы, там может быть, удастся поймать такси, подумал Сашко и поднял каракулевый воротник пальто — ледяной, колючий ветер обжигал.
Ромуальд Сашко пошарил сперва в одном кармане, потом в другом — сколько же денег осталось? Пять рублей, не считая мелочи. Он запихнул купюру в нагрудный карман пиджака и вспомнил, что прежде такие «капиталы» были распиханы у него по всем карманам, потому что он считал это мелочью.
Пять рублей… Должно хватить.
Вдали уже был виден перекресток; там, сверкая фарами, проносились машины. Сашко прибавил шагу.
Шофер такси, включая счетчик, угрюмо спросил: — Куда?
— В Дони.
— В какие Дони?
— У Белого озера.
— Гм, — сердито пробурчал шофер. Маршрут был невыгодный: в такой поздний час ни одного пассажира не наскребешь на обратную дорогу. И он пожалел, что остановил машину, Но у него еще оставалась надежда.
— В Дони — и все?
— Я пробуду там минут десять. Если сможете — обождите.
— А потом?
— В центр.
— Хорошо, подожду, — проворчал шофер и с присущим иным таксистам азартом погнал машину по ночным улицам.
Зачем ему понадобилось ехать к Вилису? Чего он ждал от этого визита? Сочувствия ему не нужно, советов — тоже. Помощь? Какая помощь? Слепой поведет зрячего?… Сашко искал причины своих действий, но упрямо избегал слова «месть». Может быть, желание увидеть Вилиса в неловкой ситуации? Пристыженным? Услышать его оправдания? Или желание великодушно простить, чтобы еще больше унизить?
