Трехдневный детектив - Андрис Колбергс

Этот дом заложил отец Людвига еще четверть века назад. Тогда мир только что начал приходить в себя после войны и частным застройщикам нарезали земельные участки не по нынешнему принципу — шесть соток и ни пяди сверх того. Тогда человек приглядывал подходящее место, столбил участок — вбивал по углам колышки с фанерками и писал на них химическим карандашом: «Калнынь», «Тяутис» или «Страпцукан». И дело было сделано. Почти что сделано, потому что все быстро оформлялось в исполнительном комитете — желающих получить надел почитай что не было. А здесь, километрах в двадцати от Риги, желающих не было вовсе: по тогдашним понятиям, Дони были так же далеко, как Тукум или Лигатне. Раньше, когда за надел приходилось платить звонкой монетой, люди, экономя на всем, копили серебряные латы, чтобы купить землицу, а как только стали давать бесплатно, никто не захотел брать: не хватало людям ощущения, что они владеют реальной ценностью. Да, о пятачках за ВЭФом еще стоило подумать: почва там жирная, чернозем. А кому нужен доньский белый песок? На нем ни картошка не вырастет, ни морковка, ни свекла, может, только спаржа пойдет, да и то если навоз станешь тачками возить. И как вообще до этих Доней добираться? В такую даль! Сперва шестым трамваем до конца — а шестой ходил тогда по одной колее и почти на каждой остановке сворачивал на запаску и дожидался, пока пройдет встречный, — а потом еще полтора часа пароходиком. Ну, да! Летом — пароходиком, а зимой? На лыжах? Нет уж! Благодарю покорно!

У Римши, Людвигова отца, был старый «Москвич», который в годы своей юности бегал в два раза медленнее, чем теперешние «Жигули». Зато по грязище он катил, как по нормальной проезжей дороге. Еще у Римши был сынишка. Сынишка день-деньской играл в «классы» на тротуаре или удирал от дворника, которому во что бы то ни стало надо было стирать эти нарисованные мелом клетки. Еще у Людвигова отца была болезненная жена и семейный огородик возле ипподрома, где он в свободное время занимался селекцией разных сортов яблонь, хотя окрестные мальчишки успевали обобрать все яблоки до того, как они созреют. Еще у него была удочка и поплавки, неприязнь к толчее и тяга к природе. Эта тяга тайно гнездится в большей части крестьян, которые, переехав на жительство в город, будто бы даже и попривыкли там и зарабатывают хорошо по сравнению со своими односельчанами. Все же он отправился в Дони словно шутки ради — чертовски далеко! Но ведь может человек позволить себе хоть одну экскурсию? В гофрированную коробку от противогаза он насыпал мыльный камень, в надежде выменять на него сала или яиц, и поехал.