— Food-stamps значительно удобнее, мистер. Рекомендую вам пользоваться food-stamps. — И без выдоха продолжила: — Вы также можете покупать у нас «Брекфаст-Сереалс». Три тысячи сто двадцать пять купонов, вырезанных из коробок «Альфа битс Брекфаст-Сереалс», дадут вам право бесплатно получить по почте Avatar 900xL компьютер.
Сверхпроизводство компьютеров создало идиотскую ситуацию, при которой их некуда было девать. Компании выдумывали хитрые трюки.
— Спасибо, в следующий раз, — проскрипел Лукьянов и, осторожно коснувшись руками головы, вышел на улицу.
Поставив одну ногу на тротуар, враждебный толстяк сидел на удивительно хрупком в сравнении с его телом голубом мопеде и, дергая педаль другой ногой, пытался завести мопед. Набитый плодами «Здоровья» живот толстяка дергался при каждой попытке. «Так тебе и надо, stupid[37]», — злорадно подумал Лукьянов и повернул в сторону Бродвея.
Навстречу ему, видимый издалека в своих красных одеждах, шел не спеша дэмовский патруль. До Лукьянова донесся их смех. Пять человек, как обычно (говорят, все инструкции, следуя примеру Ленина, писал дэмам сам Дженкинс). И, по инструкции Дженкинса, патруль должен был состоять из пятерых. Лукьянов повернулся и пошел в противоположном направлении. Не дожидаясь зеленого света, которого, кстати, могло и не быть именно на этом светофоре — светофорная система Нью-Йорка не ремонтировалась множество лет, и городские власти, удалив из города частные автомобили, успокоились, — Лукьянов быстро перешел Пятую авеню. На другой стороне он осторожно оглянулся и на ходу увидел, что дэмы беседуют с толстяком, наконец заведшим свою голубую стрекозу. Толстяк показывал дэмам на него, Лукьянова. Влип, со страхом подумал Лукьянов, влип, и так неожиданно быстро. Жирный, может быть, думает, что делает и им, и мне удовольствие: там еще один ваш, ребята. Вон он, уже на той стороне. А может быть, он не поверил значку Лукьянова? Лукьянов прибавил шаг и быстро пошел по 29й в сторону Мэдисон.
«Кто бы мог подумать… Вчера хотел умереть. Сегодня уже хочу жить… Может быть, завтра я опять захочу умереть. Пожил свое, сколько можно. Мог умереть еще в шестнадцать, когда воспаление легких вдруг развилось в туберкулез…»
К большому сожалению Лукьянова, людей на улице было мало. Дойдя до Мэдисон, он повернул и, успев увидеть идущих за ним по 29й дэмов, пошел по Мэдисон вверх, рассчитывая, что успеет дойти до многолюдной 34й улицы до того, как дэмы им заинтересуются и крикнут ему, чтобы он остановился. Если бы не его забинтованная, с проступившей сквозь бинты кровью, голова, Лукьянов, может быть, рискнул бы остановиться. Голова и нелепый в жаркое летнее утро черный костюм делали его подозрительным.
