Мы отмахивали пешком огромные расстояния, не понимаю даже, как это получалось. Знаю одно: мы ежедневно бывали повсюду. И от вечной этой беготни было нам очень даже весело. На улице Аттилы было место, где можно пробраться только через кабину разбитого грузовика. Кто бы поверил, не скажи я того сам: этими вот двумя руками я прощупал весь свод Тоннеля – он был завален доверху разбитой и обгоревшей техникой. Мы карабкались в Крепость, как некогда – штурмовавшие ее солдаты. Всемогущими мы были и богатыми – наше, что ни возьми! Вот тебе дворец, и безо всяких королей! Нет королевства, нет немцев, нет нилашистов! Ни администрации в прежнем смысле. Жильцы выбирают доверенных, доверенные – квартальных доверенных, создали парторганизацию, национальный комитет. «Свобода!» Вскинутые кулаки, все друг с другом на «ты», богатство наше безгранично, и мы вдохновенно веселы вопреки множеству забот.
Пошли, товарищи! Глянь-ка, из подвального окна дымит печная труба, эти все еще по низам жмутся! Бьем по железине. Вот и ей уже не служить больше сигналом воздушной тревоги! Во дворе собирается народ – бледный, испуганный, в лохмотьях. Кто знает, что кроется под лохмотьями, за бледными личинами-лицами. В лохмотьях ходит и тот, у кого ничего больше нет, и тот, кто не хочет, чтобы знали: нашлось бы и кое-что получше. «Граждане, за что это вы сознательно себя губите?» Хотите так и заплесневеть в подвалах? Покрыться вшами? Подумайте о своих детях! Сердца у вас нет, что ли? Не такая уж и развалина этот дом, взгляните, на второй этаж можно подняться по лестнице. Так возьмитесь за дело! Сначала – первый этаж, потом второй, каждой семье – по комнате, будет хотя бы светло, сухо, не то что в подвалах! Ну, давайте, сейчас же!» И увидишь, как постепенно обретают краску бледные лица, как загораются потухшие глаза. Работают даже те, кто и не стал бы, да стыдно перед другими. Работают и уже верят, что хотят того сами. Уже перешучиваются. «Я поселюсь здесь же – соседки больно красивы!» – «Э-э, вам сейчас не до красивых соседок, рады, небось, что на ногах-то хоть держитесь!»
На Солнечной горе, в стороне от прочих развалин, белеет современная вилла, облицованная под камень, – так и притягивает взгляд. Она тоже разрушена, необитаема.
– Вот эта! – с гордостью указывает на нее Жужа. – Я уже говорила с главным инженером. Он сказал, что остов у нее в порядке, надо только перегородки возвести. Мы устроим в ней коммуну. Каждому по комнате, общая столовая, общая гостиная. Общая детская. – Жужа смущается. – Я это в том смысле, что если кто женится и детишки будут.
