– Гитта! – прерывающимся голосом заговорил Фери. Лицо его покраснело. – Милая, дорогая! Ты будешь моей, я никому не отдам тебя!
– Но-но! – резко запротестовала она. Потом ее глаза игриво засверкали, и она тихо, подчеркнуто просто сказала: – Это все потому, что вам пришелся по вкусу поцелуй. Не желаете ли вы теперь, чтобы я тут же, как пишется в романах, «страстно отдалась вам»?
– Гитта!
– Тс-с! – она кивнула головой в сторону граммофона и опять стала подпевать низкоголосой певице:
Leg mir nur vertraulich
das Herz zu meinen Fьssen
und wart, wir werden's einmal noch
wirklich geniessen, – doch jetzt hab'ich noch Spleen,
habe'ich noch keine Laune…
[3]Вы понимаете по-немецки?
– Да…
Открылась дверь, и вошел Янчо. Танцующие отпрянули друг от друга.
– Скажите пожалуйста! Я только сейчас заметила, что стало совсем темно, – сказала Гитта. – Руди, зажги свет!
Вице-бургомистр опаздывал. Сначала появилась госпожа Сирмаи. Молодые люди по очереди танцевали с Гиттой, а в перерывах беседовали с ее мамашей у большой, выложенной коричневыми изразцами печки. Янчо был не в настроении и говорил мало.
– Гитта, – начал он во время второго танца, – я не хотел бы ревновать тебя… Это так унизительно!
– Что такое? Что ты мелешь?
– Только то, что я… я не хочу делить свою любовь. Я вижу, как Фери Капринаи…
– Не понимаю, на каком основании ты предъявляешь мне ультиматум… У тебя что, температура? Ты, может, не здоров?
– Ты же знаешь, как я люблю тебя…
– Ну и что же? – с наивным удивлением взглянула она на него.
– Ты сказала, что не отказываешься от своих обещаний…
– У тебя хорошая память! Тогда, может, ты вспомнишь, что я тебе обещала?
– Мы встречались с тобой, об этом говорил весь город…
– Ты хорошо знаешь – мне нет дела до того, что говорит город!
– В сорок четвертом, однажды вечером, в день святого Иштвана…
– …ты сказал, что хочешь жениться на мне. Ну и что?
– Но ты же тогда поцеловала меня, вернее, ответила на мой поцелуй.
– А я и не знала до сих пор, что поцелуи что-либо говорят! Так что же я сказала?
– Тогда ничего. Но потом ты сказала, что…
– Что подождем еще, – не это ли я сказала?
– Но ты добавила: обязательно.
– Да, я и это сказала. Потому что тогда я так чувствовала. Правда, я сказала еще: может быть. Я и теперь говорю: может быть. Давай подождем… Откровенно говоря, меня ничто не заставляет спешить с замужеством. И я не понимаю, почему мне нельзя танцевать с тем, с кем я хочу?
– Он влюблен в тебя?
– Ну, и что ж тут такого? В меня влюблялись и другие. Ты тоже увлекался этой Матильдой… или как ее там. Наверное, и она говорила тебе «может быть», наверняка говорила! Или по крайней мере думала так.
