– А на его место мы хотели бы поставить товарища Марковича. Мы его хорошо знаем – замечательный товарищ, старый деятель рабочего движения…
Сразу после обеда начало темнеть. Гитта расчесывала волосы в ванной комнате. Она уже много раз провела редким черным гребнем по своим светлым, спадающим на плечи волосам; ей нравилось, как потрескивают электрические разряды. Потом, быстро сбросив халат, она перешла в гостиную, надела новый костюм. Некоторое время она рассматривала себя в темноватом от сумерек зеркале, примерила несколько безделушек, прикалывая их по очереди на лацкан жакета, и наконец остановилась на желтом янтарном кулоне. Позвонили. В передней послышались шаги, и дверь в гостиную отворилась. В зеркале она увидела входившего Фери Капри-наи. Пружинистым, широким и уверенным шагом спортсмена он прошел через комнату, мягко ступая по толстому ковру.
– Я не рано?
– Нет, нет! Сейчас должны прийти и папа с мамой.
Говорили о погоде, о городских сплетнях. Гитта повесила в гардероб платье. Фери Капринаи рассматривал в углу у стола граммофонные пластинки.
– Новые?
– Несколько штук привезли с собой. Английские и немецкие. Погодите… – Она совсем близко подошла к молодому человеку. – Этот английский вальс очень мил. Я достала его в Вене.
Два-три оборота игла тихо прошуршала по пластинке, потом зазвучал низкий, страстный женский голос.
– Разрешите?
Они начали танцевать на полоске пола всего в один шаг, между окном и большим ковром.
– Я вижу, Руди Янчо теперь снова стал усердно похаживать к вам?
Девушка не отвечала. Вся отдавшись танцу, она тихо напевала мелодию песни.
Светлые, подкрученные усы молодого человека саркастически поползли в стороны, на полном и широком лице появились маленькие складки.
– Видно, большая любовь?
– Откуда мне знать! – коротко ответила девушка, продолжая напевать. Она не улыбнулась и даже не бросила кокетливого взгляда на Фери.
– Ну, конечно, вы только о себе можете знать!
Как будто не слыша его слов, она пела. Потом, повернув голову в сторону, бросила скучающий взгляд в окно. Фери едва заметно привлек ее к себе за талию. Не сопротивляясь, Гитта дала обнять себя, словно так полагалось по танцу. Она уже чувствовала у своего виска его дыхание.
– А сильную бы я получил пощечину, если бы сейчас поцеловал вас?
Девушка как-то странно рассмеялась.
– Как знать!
Его полные выпяченные губы уже коснулись левого виска Гитты. Он запрокинул ее голову. Некоторое время они танцевали молча. Но едва подошли к оконной нише, Фери остановился и прильнул к губам девушки. Сначала они обменялись коротким поцелуем, потом застыли в долгом, перехватившем дыхание…
