– Первое время проживали то, что захватили с собой. Позже… Только смотрите не проговоритесь моему отцу – убьет, если узнает, что я проболталась… Работали в гостинице. Мать – на кухне, отец… – девушка усмехнулась, – был швейцаром, и то потому, что знал языки. Представляете, как он выглядел в форме швейцара, в фуражке с надписью золотыми буквами…
– А вы?
– Была горничной в той же гостинице для офицеров союзнических войск…
Альбин Штюмер закончил свою речь. И мгновенно сменил торжественный тон на приятельский:
– Братец мой Йожи! Наконец-то ты снова здесь! – Он похлопал Сирмаи по спине. – Наконец-то ты снова с нами!
Гости пили, провозглашали тосты. Деревенская девушка в широкой юбке, внимательно следившая за знаками, которые одними лишь глазами подавала ей хозяйка, собрала со стола остатки ужина, принесла чистые тарелки и слоеный пирог на блюде.
– Слоеный пирог! Вот это да! Честное слово, давно уж не видели подобного! Скажите, уважаемая, где вы достали такую муку?
– Привезли с собой. Это еще из запасов. Послать вашей супруге?
– И это там можно свободно достать?
– Конечно! Там все можно достать!
– И сахар?
Перегнувшись через стол к главному прокурору, хозяйка зашептала:
– Там все можно достать. А какой там шоколад, какое масло – мы в жизни такого не ели! Что говорить, – американцы! Сами понимаете! Одним словом…
Слева от Сирмаи сидел хлебозаводчик Гутхабер.
– Поверь, Йожика… – начал он, отправляя в рот сразу два куска слоеного пирога с маком. Прожевав немного, он продолжал с набитым ртом: – Поверь, без тебя мы чувствовали себя здесь сиротами!
– Пошел к черту! Ведь у вас одних только вице-бургомистров целых три! Да еще бургомистр! – засмеялся Сирмаи.
Гутхабер принял его иронию всерьез.
– Допустим, что с Имре Токачем еще можно договориться. Но у него же нет никаких полномочий! Да он и не может их иметь. Ты ведь знаешь, что это за человек!
– И куда столько вице-бургомистров? Не понимаю!
– По вице-бургомистру от каждой партии. Партия мелких хозяев, соцдемы, крестьянская – каждая потребовала себе этот пост, когда бургомистром стал коммунист.
– Вот это уж мне совершенно непонятно! В нашем городе!.. Да ведь здесь никогда не было коммунистов!
– А на кирпичном…
– Ну, разве что на кирпичном… А где еще?
– В сорок пятом, понимаешь ли, обстановка резко изменилась. Всюду были только они, только они и действовали. Остальные партии… – Он махнул рукой. – Не говоря уж о нас. Но теперь ты непременно вступишь в нашу партию, правда? И тогда у нас тоже будет представитель в городской управе…
