Затем он встал и, заложив руки за спину, принялся шагать по комнате, не поднимая глаз, чтобы не видеть Асунсьон…
И в самом деле, зачем на нее смотреть, восхищаться ею, с благоговением взирать на нее – чтобы полнее воссоздать ее образ, когда она уйдет? Бессмысленная пытка. Эта женщина не для него, он это знал. Если бы еще со временем… Но к чему тешить себя обманчивой надеждой…
Получив прошлой ночью телеграмму Жернико, Сантер не ложился больше, а, налив себе виски, стал дожидаться утра. Но мысли его приняли уже иное направление, и беспокоился он теперь совсем о другом, он думал об Асунсьон. Еще неделю назад он был с ней незнаком. А на этой педеле виделся с ней всего два раза, однако ему казалось, что он любит ее. И в самом деле, она нанесла ему два коротких визита, но после этого он буквально лишился рассудка, продемонстрировав прискорбное отсутствие здравого смысла.
– Странная телеграмма! – тихо сказала Асунсьон. – Вы не находите, месье Сантер?
– Странная? – повторил молодой человек, прервав свою нескончаемую прогулку вокруг стола. – Странная?..
Он едва осмелился взглянуть своей собеседнице в лицо.
– Нет, не могу этого сказать, мне она не показалась странной.
Молодая женщина покачала головой.
– А почему он написал: «Приеду завтра, если смогу»? Вы полагаете, что-то может его задержать, пускай хоть на час, и он не поспешит к вам… ко мне?
– Признаюсь, это и в самом деле не очень понятно, – согласился Сантер.
– Телеграмма странная, – твердо повторила Асунсьон. – И он… он даже не предупредил меня!
– Откуда ему знать, что вы здесь?
– О, мне кажется, он должен слышать зов сердца. Молодая женщина подняла на Сантера большие, бархатные глаза.
– Вы его друг, – сказала она, – его лучший друг, мне думается. О вас он рассказывал мне больше всего…
Сантер судорожно сжал руки. Какой злой дух вселился в него вдруг? Он сделал шаг в сторону своей гостьи и прошептал дрожащим голосом:
– Дружба порой давит тяжким грузом…
– Что вы хотите этим сказать? – молвила Асунсьон, открывая сумочку и доставая крохотный портсигар золотисто-зеленого цвета.
Что он хотел сказать?.. Сантер плотно сжал губы: для ответа ему хватило бы и трех слов, а на ее родном языке всего двух. Но он не имел права… Жернико был его другом. Эта женщина принадлежала Жернико. И ее нельзя было поделить, словно добычу, привезенную из Маньчжурии или Хайнаня!
Сантер жестоко осуждал себя. Неясная надежда, в которой он едва решался себе признаться, родившаяся в ту самую минуту, как эта женщина вошла в его жизнь, ожидание непредвиденного вмешательства Провидения, не скрывалось ли за всем этим тайное желание, заключавшееся в том, чтобы Жернико не вернулся?
