- Значит, это неправда, что творчество художника может повлиять на здоровье модели?
- Это неправда, хотя многие мои собратья предпочитают поддерживать эту легенду. Однако что касается теней, все верно. Так получается, что портрет тени может повлиять на ее внешность, в хорошем или плохом смысле.
- Понимаю. Наверное, на результат действует страсть, владеющая художником?
- Отчасти. Однако, я вижу, ты пытаешься выведать мои секреты? Спасибо, я больше не голоден, не страдаю от жажды и потому удаляюсь.
- Может, я сумею соблазнить тебя сладким вином с островов Солнечного сияния? Свежей дыней?
- Прибереги свои манеры для другого случая, Астольфо. Я желаю тебе доброй ночи.
После резкого ухода Петриниуса, который, пьяно пошатываясь, размахивал молескиновым
[3] пакетом, унося фрагмент тени Маласпи-но, Астольфо предложил мне пройти в малую библиотеку и выпить перед сном. Там, за письменным столом, уже ждал Мютано, перед которым стояли графин с шерри и три маленьких бокала.
Несколько минут он оживленно беседовал с Астольфо на языке жестов, которого я не знал. Астольфо налил шерри, и мы молча выпили, после чего хозяин обратился ко мне:
- Итак, что нам удалось узнать сегодня вечером?
- Что Петриниус так и напрашивается на трепку. Его талант, столь высоко ценимый, когда речь идет о красках и холсте, тут же тает, стоит ему открыть рот.
- Да, он распознал в тебе безмозглого болвана и, признаюсь, попал в точку.
- Ничего, под вашим руководством, надо полагать, я приобрету необходимые лоск и остроумие и научусь вкрадчиво бормотать пустые комплименты. Вы еще будете гордиться своим созданием, - парировал я.
Должно быть, столь неожиданный сарказм застал учителя врасплох, ибо он не сразу нашелся с ответом.
- Замечаю, ты выгодно используешь свою внешность. Никогда не помешает казаться глупее, чем есть на самом деле. Люди склонны обманываться, и это можно обернуть к нашей выгоде.
Я кивнул. Его слова пробудили во мне надежду, что наше сотрудничество, пусть и ненадолго, но продолжится.
- Скажи, какие физические качества, по-твоему, способствуют силе творчества господина Петриниуса?
- Я поражен его манерами. Он весь состоит из ломаных, дерганых, резких движений. Изгибает под немыслимыми углами свое тело так же часто, как искажает немыслимыми гримасами лицо - и все же его рисунки безупречны до такой степени, что можно подумать, будто он создает их одним дыханием.
- Странно представить, что человек, который пьет вино, как воду, и громко чавкает, роняя крошки на стол, тот же самый художник, который создает гениальные картины. Взяв кисть, он разительно меняется.
