Из всех людей, она полагала, Гуинет первая ее поймет. Она была уверена, что бабушка тоже почувствует угрозу, исходящую от этого англичанина. Но оказалось, бабушка не ощутила ровным счетом ничего. А теперь даже готова отдать одного ребенка какому-то английскому чудовищу. И не важно, что это лорд, обладающий богатством и землями. Да будь он даже самим английским королем! Он англичанин, а это значит – чума для всей земли или, по крайней мере, для Уэльса.
– Я не отдам ни одного из моих детей этому английскому лорду, – взволнованно поклялась Уинн.
Гуинет вздохнула:
– Даже если он отец ребенка? Каждый ребенок должен знать отца.
Слишком поглощенная своей яростью и глубоко сидящим страхом, Уинн не обратила внимания на слова бабушки, хотя они точно совпадали с ее недавними размышлениями.
– Они все дети Уэльса. Их матери были валлийками, и они тоже валлийцы, какие бы отцы на них ни претендовали. Эти подлецы не имеют на них никаких прав. Слишком поздно.
Она повернулась, чтобы уйти, но остановилась, когда заговорила Гуинет:
– Внучка, прошу тебя только об одном – выслушай его. Отбрось свою боль и злобу. Ты сейчас решаешь судьбу ребенка. Не дай Бог сделать выбор, который однажды поставят тебе в вину.
Уинн постояла немного, не желая даже в гневе проявлять неуважение к бабушке, которая была к ней так добра все эти семь лет, что прошли после смерти родителей. Только когда Гуинет вновь откинулась в кресле, Уинн коротко кивнула и отправилась прочь. И все же она не сумела скрыть тревоги, которую вселила в нее старая женщина словами, сказанными на прощание.
Ее дети не всегда будут детьми. Наступит день, когда они станут мужчинами и женщинами, способными принимать собственные решения и делать выбор. Она всегда страшилась того дня, когда им предстоит узнать правду о своем рождении. Но у нее никогда даже в мыслях не было, что они могут захотеть увидеть своих отцов. В ее глазах их матери были святыми, замученными так или иначе дьявольской ордой англичан. Детям предстоит возненавидеть своих отцов так, как ненавидела их она.
Но будут ли они их ненавидеть? Мысль о том, что они могут испытывать к ним не ненависть, а любопытство, была слишком болезненной, чтобы с ней смириться. Судя по разговору, который вел вчера Артур с англичанином, мальчик, видимо, уже кое-что услышал о своих родителях.
Уинн давно не испытывала такого огорчения и теперь неслась, сама не сознавая куда, лишь бы подальше от замка. Она знала только, что ей нужно убежать, побыть одной, собраться с мыслями и зализать раны. То, что предлагала бабушка, шло вразрез с ее чувствами. Последние семь лет были не из легких. Живя в сиротстве и разрухе, оставшейся после англичан, она делала все, что было в ее силах. Родители погибли, сестра носила в своем чреве ребенка, зачатого тем самым врагом, который был причиной всех их несчастий. А потом Марадедд нашли мертвой у подножия скалы, с которой она бросилась, а Уинн осталась с ее младенцем на руках – сильным, живым и требовательным.
