Дней через десять дней лазаретной жизни больным разрешили немного ходить. По крайней мере, курилку они посещали. Атаман дождался, когда в курительной комнате никого не осталось, кроме Тюленя. Виктор поднялся и, окинув Алексея недобрым взглядом, направился к выходу.
– Подожди, – остановил его Казаков. – Есть разговор.
– Не о чем нам беседовать, – с какой-то грустью отозвался Гущин. – Я уважаю законы – ты главный.
– Я не такой единоличник, как ты, и готов разделить первенство с тобой, – Атаман заметил, как напрягся его недавний соперник по поединку. – Мне лично хватает обязанностей бугра на работе, а ты можешь распоряжаться в бараке. Тюлень нерешительно остановился у выхода.
– Сам видишь, оказывается, нам есть о чем побеседовать, – остановил его Алексей.
Виктор вернулся и сел на край длинной лавки, усердно напрягая мозговые извилины, которых явно не хватало для получения ответов на поставленные перед собой вопросы.
– Не возьму в голову, тебе-то какой с этого резон?
– Не люблю лишние хлопоты, – Алексей заранее продумал предстоящий разговор и теперь отвечал, не задумываясь. – Ну, согласен?
– Нужно быть полным идиотом, чтоб отказываться от такого выгодного предложения, – он и представить себе не мог, что такое возможно.
– Значит, по первому пункту договорились, – констатировал Атаман, предлагая сигарету собеседнику и закуривая сам. – Теперь о самом важном, – он на какое-то время задумался, а заинтригованный Виктор, молча ожидал продолжения. – Ты заметил, что при Диксоне и порядок был, и никто никого не ущемлял в правах?
– Ну, – утвердительно кивнул Тюлень.
– Происходило это потому, что Диксон делился своим, а не отнимал у других. Парней такое устраивало и они не бузили. Ты же, насколько успел я изучить твою натуру, будешь всех гнуть, – продолжал Атаман.
– Не пойму: то ты предлагаешь быть авторитетом, то начинаешь нести ахинею, что нельзя обижать слабых. У нас, между прочим, не общество благородных девиц! Каким интересно образом буду делиться с другими, если у них же не отниму? Чудес на свете не бывает, – разошелся Тюлень.
– А как по-твоему это делал Диксон? – перебил его Атаман.
– Диксон? – Гущин задумчиво почесал затылок. – А ведь он действительно парней не трогал. Только я об этом не задумывался.
– То-то, – задумчиво поднял указательный палец Алексей. – Не задумывался. В пример можно привести не только Диксона, но и Сутулого, сам я тоже собирался жить, как они. Пока, как ты говоришь, слабых в бараке не задирают, они также не задумываются, но стоит начаться разборкам между нами, слабые объединятся и превратятся в сильных. Одни будут за тебя, другие против. А Сутулый и Диксон такого не допускали. Как думаешь верховодить ты?
