Калигула. Кто тебе сказал, что я несчастлив?
Цезония. Счастье великодушно. Оно не живет разрушением.
Калигула. В таком случае, бывает два счастья. Я выбрал счастье убийц. Ибо я счастлив. Было время, когда мне казалось, что я достиг предела страданий. Но нет: можно идти еще дальше. И в конце пути тебя ждет великолепное, бесплодное счастье. Посмотри на меня. (Она поворачивается к нему. ) Я смеюсь, Цезония, когда думаю, что в течение всех этих лет целый Рим избегал произносить имя Друзиллы. Рим заблуждался: я понял тогда, что одной любви мне недостаточно. И это я понимаю и теперь, глядя на тебя. Любить – это значит согласиться стареть с любимым. Я на такую любовь не способен. Если бы Друзилла состарилась, это было бы много хуже, чем теперь, когда она умерла. Думают, что человек страдает от того, что любимое им существо однажды умирает. Но истинное страдание намного ничтожней: больно замечать, что больше не страдаешь. Даже страдание лишено смысла.
Ты видишь, мне нет оправданий. Ни тени любви, ни горечи отчаяния. У меня нет алиби. Но сегодня я еще свободней, чем тогда. Я свободен от воспоминаний и иллюзий. (Истерически смеется. ) Я знаю, ничто не длится. Знать это! Нас двое или трое в истории, сумевших выдержать эксперимент и достичь сумасшедшего счастья! Цезония! ты до конца досмотрела эту очень забавную трагедию. Настало время, чтобы занавес для тебя опустился.
Он подходит к ней сзади и берет руками за горло.
Цезония (в ужасе). Так эта страшная свобода и есть счастье?
Калигула (понемногу сжимая ей горло). Поверь, это так, Цезония. Не будь ее, я был бы сейчас самодовольным ничтожеством. Благодаря ей я обрел ясный и твердый взгляд пророка и отшельника! (Все больше возбуждаясь, душит Цезонию. Она не сопротивляется, чуть раскинув руки. Он шепчет ей в ухо. ) Я живу, я убиваю, я пользуюсь властью разрушителя, рядом с которой власть создателя кажется лишь жалким кривлянием! Это счастье, счастье, да, это счастье! Это невыносимое освобождение, это всеобщая ненависть, презрение и кровь вокруг меня, это одиночество человека, вся жизнь которого – у него перед глазами. Это радость безнаказанного убийцы, это неумолимая логика, которая дробит человеческие жизни (смеется), которая уничтожит тебя, Цезония! И я обрету наконец вечное одиночество, которого так хочу!
Цезония (слабо сопротивляясь). Кай!
Калигула (приходя в неистовство). Не надо, не надо нежностей! Нужно кончить это, время не ждет. Да, милая Цезония, время не ждет.
