– Теперь я знаю, как верить тебе, – обратился я к Жанне.
– Зачем ты дала слово больше не встречаться с ним?
Она стояла, опустив глаза. Потом, резко повернувшись к Биллу, закричала:
– Скажи ему, скажи! Ты можешь это сделать! Скорее говори, слышишь!
Билл снова сел в кресло. Оно затрещало под тяжестью его тела.
– Что я должен ему сказать?
– Сам знаешь что – правду!
– У тебя что – заскок?
– Билл!
– Ну хорошо! – Он дико посмотрел на меня. – Возьми ее отсюда! Можешь назвать ее королевой добродетели!
Жанна села в кресло и закрыла лицо руками. Билл со злостью смотрел на нее.
– Это я просил ее встретиться со мной еще раз, умолял на коленях. Жаль, что ты не видел меня, когда я звонил ей и разговаривал, стоя на коленях. Она согласилась. Для того, чтобы убедить ее, потребовалось тридцать шесть часов. Я сказал ей, что буду пай-мальчиком. Я пообещал привезти ее на нашу виллу на побережье океана. У себя в Англии она еще никогда такого не видела. Я попросил капитана доставить нас сюда. Жанна думала, что он будет ждать нас, и она успеет к обеду. А когда увидела, что катер ушел, она бегала по набережной, как ненормальная. Удивительно, как она не додумалась броситься вплавь. Возьми ее! Поскорее отвези в обитель ее невинности!
Жанна сидела молча. И только сейчас я почувствовал, что у них настоящая любовь.
– Хорошо, – сказал я спокойно. – Можете отправляться, катер ждет.
Жанна тут же поднялась и позвала:
– Пойдем, Билл!
Мой сын даже не двинулся с места и зло ответил:
– Ты шутишь. Я останусь здесь. Ведь в катере я могу случайно прикоснуться к тебе и заразить…
– Билл! – Жанна умоляюще посмотрела на него. – Прости меня!
– Хорошо, хорошо…
– Билл, но я прошу тебя, не надо меня ненавидеть… Мой сын, обращаясь ко мне, сказал с иронией:
– Ты послушай ее. Сладости, пирожное, музыка – это все, что ей надо. Не беспокойся, конфетка, когда Ронни вернется домой, он купит тебе новый гарнитур из бриллиантов.
Жанна дрожала. Я обнял ее и строго произнес:
– Пойдем отсюда.
Я проводил Жанну домой. Она пыталась объясниться со мной, но я и так все прекрасно понимал. Они любили друг друга, а это было недопустимо. Мне было стыдно за то недавнее чувство недоброжелательности к Жанне. Ведь она вышла замуж за Ронни потому, что ее продали. Ей было всего девятнадцать лет, и это была не ее вина. Я ошибался в ней. Мне стало одинаково жаль ее и Ронни.
Было около одиннадцати, когда я привез ее домой. Она протянула мне руку.
– Какой вы хороший! Вы такой же добрый, как и моя мама.
