— В молодых номах из племени Шраб поощряется любовь к путешествиям, — сказал Талисман. — Пиону всего четырнадцать месяцев, но он уже побывал на Аляске.
— Объясни ему, что мы не полетим на эту Аляску, — сказал Масклин. — А матери постарайся втолковать, что это дело опасное: мало ли что может стрястись в пути.
Талисман перевел.
— Она говорит: «Ну и хорошо. Подрастающему мужчине следует стремиться обрести новый опыт».
— Что? Ты не перевираешь ее слов? — подозрительно спросил Масклин.
— Нет.
— Ты предупредил ее, что это опасно?
— Да. Она говорит, что жить — значит быть в постоянной опасности.
— Но он может погибнуть! — взвизгнул Масклин.
— Тогда он вознесется на небеса, станет звездой.
— Они верят в посмертное существование?
— Да, — ответил Талисман. — Они верят, что операционная система нома впервые проявляется в облике гуся. Если этот гусь живет праведно, он перевоплощается в нома. А когда умирает праведный ном, НАСА возносит его на небеса и он становится звездой.
— Что такое операционная система? — спросил Масклин.
Когда дело касалось религии, он всегда терялся. А тут наверняка была религия.
— Нечто находящееся внутри нас и определяющее нашу суть, — туманно объяснил Талисман.
— Он хочет сказать, душа, — устало заметил Гердер.
— Никогда не слышал столько чепухи! — беззаботно воскликнул Ангало. — Во всяком случае, с той поры, когда мы жили в Универсальном Магазине и верили, будто после смерти становимся садовыми украшениями. — Он толкнул Гердера в бок.
Но аббат не стал возмущаться, а только еще сильнее понурил голову.
— Пусть паренек идет с нами, — продолжал Ангало. — Мне нравится, что он такой шустрец. Напоминает меня в молодости.
— Его мать говорит, что если он соскучится по дому, то всегда сможет возвратиться на гусе, — сказал Талисман.
Масклин открыл рот, собираясь что-нибудь сказать. Но бывают такие моменты, когда ты не можешь ничего сказать просто потому, что сказать нечего. Если ты хочешь объяснить что-нибудь кому-нибудь, должен быть какой-то отправной пункт, который вы оба признаете, а Масклин отнюдь не был уверен, что у него есть такой отправной пункт для разговора со Шраб. Интересно бы знать, каким огромным представляется ей мир. Вероятно, более огромным, чем для него. Но дальше неба ее мир не простирается.
— Хорошо, — согласился он. — Но мы должны спешить. У нас нет времени для долгих слезных прощаний…
Пион кивнул матери и встал рядом с Масклином, который не нашелся что сказать. Даже впоследствии, когда он стал лучше понимать этих чужаков, он так и не смог привыкнуть к тому, что они прощаются так беззаботно. Расстояние, кажется, ничего для них не значит.
