— Садитесь, — женщина протянула руку по направлению к дивану и села в кресло. Соколов не замедлил воспользоваться этим предложением. Диван, однако, оказался мягким, и Соколов даже стал мысленно располагать его в и без того тесной комнате, где сидели они с Бахаревым, да Муромцев из другого отдела. Но, быстро отбросив ненужные измышления, Соколов собрался внутренне и задал вопрос:
— Извините, как вас по имени-отчеству?
— Мария Никифоровна, — ответила она, глядя на него в упор.
— Так вот, Мария Никифоровна, я пришел, чтобы поговорить с вами о вашем сыне.
— Я уже все, слышите, все сказала, — почти крикнула она.
Соколов это знал. Он внимательно прочитал отчет дежурной группы, которая отвозила тело в морг, где оно было опознано Марией Никифоровной Полынцевой. Он вдруг увидел за сухими глазами женщины с трудом сдерживаемые слезы, а в твердом голосе надрыв, чуть не преходящий в рыдание, и приготовился к длительным излияниям…
… Но она выдержала. Она прекрасно понимала, что этот незнакомый лейтенант не поймет всю горечь утраты, когда ее единственного восемнадцатилетнего сына лишил жизни какой-то подонок. В одну ночь счастливая семья была разрушена чьей-то безжалостной рукой. Она не знала откуда у сына на шее появились такие рваные раны и ничего не могла сказать по этому поводу тем людям, которые настойчиво расспрашивали ее и только и делали, что допытывались, кто именно и за что расправился с Эдиком. Их интересовал теперь только убийца, а ее сын, жизнь которого так ужасно прервалась, был им уже безразличен.
Она все эти дни замкнулась в себе, вспоминая как долго они с мужем ждали ребенка, как заботливо растили его. Эдик уже учился на последнем курсе техникума, через полгода готовился пойти в армию. И вот, когда все складывалось так благополучно, жизнь рухнула. Все пережитые годы казались ей теперь ненужной пылью. А ведь ей давно были не по душе эти ночные гулянья. Сколько раз она остерегала его, но Эдик лишь отмахивался. Сердце как чувствовало…
… - И все же, Мария Никифоровна, — прервал затянувшуюся паузу Соколов, — нам придется поговорить о нем. Я хочу знать все об его друзьях. Все, что вы знаете.
— Что друзья, — удрученно сказала она. — разве он мне их представлял. Придут, поздороваются и в его комнату. А кто они, где живут, не знаю.
— Так-таки никого? — переспросил Соколов.
— Постойте, разве что Валерку. Вон из того дома, — она показала на окно. — Он тут часто бывал. Мы с его матерью в одном цехе работаем.
