- Джентльмены, вытирайте, пожалуйста, ноги.
- Уже вытерли. - И все аккуратно стряхнули с туфель снег и грязь.
- Сюда, - сказал его светлость, отступая в сторону. Его прозрачные бледные глаза тонули в морщинках и складках слишком много лет он пил бренди - щеки яркие, как вишневое вино.
- Я принесу всем выпить, и мы посмотрим, что можно сделать с этим вашим... как вы выразились... поджогом усадьбы.
- Вы - само благоразумие, - восхищался Тимолти, следуя за лордом Килготтеном в библиотеку, где хозяин всем налил виски.
- Джентльмены, - старческие кости утонули в глубоком кресле с подголовником, - джентльмены, выпьем.
- Мы не будем, - сказал Кэйси.
- Не будем? - задохнулись все вокруг, сжимая в руках бокалы.
- Мы совершаем здравый поступок и должны быть в здравом уме, - сказал Кэйси, стараясь не встречаться с ними взглядом.
- Кого мы слушаем? - спросил Риордан. - Его светлость или Кэйси? - В ответ все поставили пустые бокалы на стол и начали кашлять и задыхаться. Лица их налились красным, что, безусловно являлось свидетельством мужества. Они повернулись к Кэйси, и разница стала еще заметней. Кэйси залпом выпил вино, чтобы не отставать от товарищей.
Старик между тем потягивал виски, и что-то простое и спокойное в его манере пить словно отшвырнуло их дублинскую бухту и захлестнуло волнами. Они барахтались, пока Кэйси не спросил:
- Ваша светлость, вы слышали что-нибудь о Горе-Злосчастье? Я имею в виду не Кайзеровскую войну на море, а наше собственное великое Горе-Злосчастье и Мятеж, который захватил даже наш город, наш трактир, а теперь вот и особняк.
- Множество тревожащих обстоятельств доказывают, что сейчас неблагополучные времена, - сказал его светлость. - Я хочу сказать, что чему быть, того не миновать. Я знаю всех вас. Вы на меня работали. Я думаю, что достаточно вам заплатил.
- В этом нет сомнения, ваша светлость. - Кэйси выступил вперед. - Но старым порядкам приходит конец, и мы уже слышали о том, как старые дома под Тарой и крупные поместья под Килламандрой пылают во имя независимости.
- Чьей независимости? - спросил старик, смягчившись. Моей? Во имя освобождения от обязанностей по домашнему хозяйству? Ведь мы с женой носимся по этому дому с быстротой воды в унитазе. Или... впрочем, продолжайте. Когда бы вы хотели сжечь этот особняк?
- Если это не очень побеспокоит вас, сэр, то прямо сейчас, - сказал Тимолти.
Старик, казалось, еще глубже погрузился в кресло.
