Его крутило и вертело, засасывая в чудовищную океаническую воронку. Руки вслепую шарили, пытаясь отыскать несуществующую опору и, разумеется, ничего не находили. Глубина затянула его, из одной стихии переправив в другую — более страшную и безжизненную. Теперь Ивана Трофимовича окружала уже не вода, а языки пламени. Тело шло пузырями, от немыслимого жара на голове скручивались и вспыхивали волосы, было совершенно нечем дышать. Тем не менее, даже эта внешняя боль не шла ни в какое сравнение с тем ужасом, которое испытывало сознание бывшего финансиста.
Что может быть страшнее страшного? Кто и когда считал разновидности шоковых состояний? Хорошо, если можно попросту отключиться — точь-в-точь как роботу. Повернул рубильник, щелкнул тумблером — и нырнул в спасительную тьму. А если нет ни тумблеров, ни темноты?…
По то сторону бушующего огня вновь выросли стены комнаты, и плотными рядами сквозь крапчатые обои проступили маски людей — молодых и пожилых, убитых и запуганных, изувеченных и выпотрошенных до нитки. Все они глядели сейчас на его нелепые трепыхания, безучастно вслушивались в крики банкира.
Он пребывал в самом настоящем Аду, а они заглядывали в гигантскую топку извне, то ли наслаждаясь его муками, то ли лишний раз напоминая о себе и о том, что случилось с ними в недавнем прошлом…
Внезапный грохот вырвал его из кипящего кошмара. Он даже не понял, что стреляет из «Ерихона». Девятимиллиметровые пули вгрызались в стены, плющили зыбкие лица призраков.
— Я отдам! Все отдам! — кричал Иван Трофимович. — Только убирайтесь! Оставьте меня в покое!..
Словно по мановению волшебной палочки пламя исчезло. Банкир рухнул на пол, продолжая сжимать дымящийся пистолет. Он уже не смотрел вокруг, но удаляющийся голос все же расслышал совершенно отчетливо.
— Ты сказал, я запомнил. Следующая наша встреча будет последней…
И снова что-то загрохотало. На этот раз кто-то ломился в дверь с той стороны. Живые, понятные звуки… Иван Трофимович поднял голову и увидел врывающихся в квартиру омоновцев. Двое крепышей в черных масках подняли его с пола, отобрав оружие, заломили за спину руки.
— Я сам… — лепетал Иван Трофимович. — Отдам все сам.
— А то как же! — один из омоновцев с усмешкой подтолкнул его в спину. — На выход, родной!
— Сначала заберите деньги. Там под столешницей резерв.
— Большой резерв?
— Тут немного. Около ста тысяч. Зато на зарубежных счетах более семидесяти миллионов.
— Еще скажи — не рублей!
