– Хороший у меня завод?
– Потянет.
– Люди мной довольны?
– Еще бы! Люди полны трудовым героизмом. Особенно после обеда.
– За это надо выпить, - неожиданно заявил директор, доставая из ящика початую бутылку "Пшеничной" и три медные рюмочки. - За трудовой героизм если не выпить, вся работа насмарку!
– Это точно, - не растерялся Дамкин, присаживаясь.
Вскоре водка была разлита. Закусывали финской колбасой с болгарскими помидорчиками.
– А что, секретарша вам не помогает? - поинтересовался Стрекозов, глядя, как Максим Максимович кромсает тупым ножом батон колбасы. - Колбаски нарезать... Хлебушка...
Максим Максимович помрачнел.
– Нет, понимаешь ли, у нас с Машей взаимопонимания... Я к ней со всей душой, а она ко мне никакого внимания!
– В каком смысле? - не понял Дамкин.
– Я ей и цветы, то да се, а она ни в какую. Упертая баба.
– Так увольте ее, возьмите другую. Разве проблема?
– Не-ет, не скажи, Дамкин. Маша мне больше всех нравится! - директор задумчиво разлил водку по рюмочкам.
Собутыльники выпили, директор занюхал помидорчиком. Дамкин и Стрекозов зажевали бутербродами.
– А вы ей стихи напишите, - посоветовал Дамкин. - Стрекозов всегда девушкам стихи пишет. Как только чего-нибудь не получается, Стрекозов бац! и стихотворение! Девушки так и падают в его объятия. Правда, Стрекозов?
– Ну...
– Я не пишу стихов, - возразил директор. - Мне по должности не положено...
– А мы зачем? - поинтересовался Дамкин. - Не зря же нам зарплату будут платить? Хотите, мы для вас прямо сейчас сочиним целую поэму?
– И Машенька меня после этого полюбит?
– Не сразу, конечно, но через некоторое время, выучив наизусть ваши стихи о глубоком и пламенном чувстве, которое охватило вас неожиданно при ее появлении... Она созреет. Потом надо, конечно, ее в ресторан сводить... Духи подарить...
– Духи дарил! - вспомнил Иванов-старший.
– Мало! - возразил Дамкин. - Наливай, Стрекозов, сейчас будем писать любовное письмо Машеньке. Напишем, как для себя!
– Спасибо, ребята! - расчувствовался Максим Максимович.
Бутылка кончилась. Директор достал из шкафа еще одну, на этот раз с коньяком. Дамкин дописал стихотворение и передал Стрекозову. Тот взял красный карандаш и прошелся по написанному, перечеркав некоторые строки и переписав полностью пару строф.
Затем, Дамкин сбегал в приемную и на машинке отпечатал любовное послание. После чего Стрекозов встал и с выражением его прочел вслух.
Максим Максимович повеселел. Он молодцевато прошелся по кабинету. Потом, в свою очередь, прочитал вслух послание для секретарши.
