– Кто это? – крикнул он; но фигура в белом ничего не ответила и не двинулась, не шелохнулась.
– Отвечай, – закричал парень, – или убирайся прочь отсюда, здесь тебе по ночам делать нечего!
Но пономарь продолжал стоять и даже с места не сдвинулся, чтоб парень подумал, что это стоит привидение.
Крикнул парень второй раз:
– Чего тебе здесь надобно? Коли ты человек порядочный, то отвечай, а не то я сброшу тебя вниз с лестницы.
Тут пономарь подумал: «До этого дело, пожалуй, не дойдёт», – он не проронил ни звука и стоял, точно вкопанный. Парень окликнул его в третий раз, но напрасно: тогда он подбежал и сбросил привидение с лестницы вниз, и покатилось оно с десяти ступенек, да так и осталось лежать в углу.
Отзвонил парень в колокол, вернулся домой и, ни слова не сказав, улёгся в постель и продолжал себе спать дальше. Долго дожидалась своего мужа пономариха, а он всё не возвращался. Наконец стало ей страшно, она разбудила парня и спрашивает:
– Не знаешь ли ты, куда это мой муж запропал? Ведь он на колокольню взобрался раньше тебя.
– Не знаю, – ответил парень, – но я видел, что кто-то стоял на лестнице напротив слухового окошка, ничего не отвечал, уходить не хотел, я и счёл его за вора и сбросил вниз. Сходите туда да поглядите, не он ли это, а то мне, право, будет жалко.
Кинулась пономариха туда и нашла своего мужа; он лежал в углу и стонал, – сломал себе ногу.
Она принесла его с колокольни и бросилась, громко причитая, к отцу парня.
– А парень-то ваш, – сказала она, – большой беды наделал, сбросил моего мужа вниз с лестницы, и тот сломал ногу. Забирайте-ка вы от нас своего шалопая.
Испугался отец, прибежал туда и начал бранить сына:
– Что это у тебя за проделки такие, уж не сам ли чёрт тебе их внушил?
– Батюшка, – ответил сын, – да выслушайте меня, я-то вовсе тут не виноват. Пономарь стоял на колокольне ночью, как человек, замысливший недоброе дело; я не знал, кто это, и трижды просил его отозваться или уйти.
– Эх, сказал отец, будет мне с тобой одно только горе. Убирайся ты с моих глаз долой, я и знать тебя больше не хочу.
– Хорошо, батюшка, я охотно уйду, но вы уж погодите, пока наступит день; я тогда уйду от вас и пойду страху учиться, – вот и обучусь ремеслу, что меня прокормить сможет.
– Учись себе чему хочешь, – сказал отец, – мне всё равно. На тебе пятьдесят талеров, ступай с ними куда хочешь, да только не смей говорить никому, откуда ты родом и кто твой отец, а то мне за тебя стыдно будет.
