– Да я бы только один взгляд бросил, – жалобно попросил Зенончик.
Алиция энергично прекратила это нытье:
– Ничего ты не бросишь, мы сейчас ужинать будем. Беата, накрывай на стол. Мясо в микроволновке разогреем.
В мгновение ока атмосфера изменилась, но я не уверена, что к лучшему. Правда, Зенончик моментально забыл о книге, услышав о предстоящем ужине, и уже не изъявлял желания поискать ее, но мне не понравилось другое. У меня создалось впечатление, что Анита ловит каждое произнесенное им слово, буквально глядя ему в рот. Мажена тоже следила за ним, как тюремный страж за арестантом, не спуская с него глаз, а Алиция… Вот с Алицией творилось что‑то непонятное. То она проявляла неожиданную энергию, как с ужином, то впадала в глубочайшую меланхолию, то словно вовсе отключалась от окружающей действительности и думала о чем‑то своем. Спохватывалась, старалась продемонстрировать отличное настроение, но я‑то видела, как она невероятно взволнована и всячески старается от нас это скрыть.
Только кошки сохраняли идеальное спокойствие. По своему обыкновению, они неподвижно сидели у раскрытых дверей на террасу, глядя на нас чудесными глазищами, блестевшими, как шесть драгоценных камней.
Я перестала что‑либо понимать. Почему появление Зенончика и его рассказ о кровавом любовном романе привели Алицию в столь странное настроение?
***
Анита с Маженой уехали, когда уже стемнело и на небо выползла половинка луны. Зенончик наверняка остался бы на нашу голову, если бы они не забрали его с собой почти силой. Для верности Анита решила подбросить зануду до самой автострады, поблизости от дома его сестры. Мы распрощались у калитки.
– Нам надо поговорить, – вполголоса, почти не разжимая губ, произнесла Алиция. – В саду.
Я не удивилась выбору места. В кухне остервенело наводила порядок Беата, а Павел ей помогал, логично было освободить им территорию для столь богоугодного дела.
Мы с Алицией вышли на террасу, прошли в самый конец, к фуксиям. Во мне зародилась надежда, что я узнаю в конце концов нечто важное.
Алиция долго молчала. Наконец угрюмо начала:
– Из всех присутствующих ты самая взрослая, хотя и глупая, но это уж как Господь рассудил. Не хотела я тебе говорить о том, что мне известно, никому не хотела. А известно потому, что моя свекровь под конец жизни очень ко мне привязалась, может, у нее не все было с головой в порядке, но полюбила меня, как родную дочь, даже, кажется, и считала родной дочерью. Поэтому именно мне доверила тайну.
