«Будет с тем, как с этим. Маррин короле Маррин короле Маррин. Смерть неумирающая. Аранродда. Рикка рикка рик-ка. Бубо лубо.»
Кровь отхлынула от лица Невина, руки закоченели. Он обвел комнату взглядом и обнаружил, что в ней роятся духи, и все они, пораженные ужасом, потрясенно глядят на него широко раскрытыми глазами, – кто засунул палец в рот, кто забыл закрыть его…
– Злые люди сотворили это, да?
Они утвердительно закивали. В очаге взметнулся сноп золотого пламени, в нем проявилось колеблющееся подобие человеческого лица.
– Помоги мне, – обратился Невин к повелителю Огня. – Я хочу внести сюда то тело, снаружи, а потом сжечь и его, и это. Тогда обе несчастные души обретут покой.
Веер искр разлетелся над очагом, обозначая согласие.
Невин спрятал свинцовую пластинку в карман, опасаясь, чтобы ее расплавление не причинило Маррину вреда. Потом собрал свои вещи, навьючил лошадь и, выведя ее из дому, отошел на четверть мили, где и оставил, стреноженную, в безопасности.
Возвратившись, он увидел, что огонь уже вышел за пределы очага и гложет груду поленьев. С помощью духов Невин вывернул из земли подгнившее бревно, на котором держался мертвец, втащил его внутрь, поближе к огню, и уложил изувеченного младенца на изувеченную грудь того, кто пытался его спасти. Мага позывало на рвоту все сильнее, но он заставил себя успокоиться и, вскинув руки над головою, обратился к Владыкам.
– Примите их и даруйте отдохновение! Выйдите навстречу им, когда они обретут свободу!
В небе над хижиной прогремели три раскатистых удара, словно три хлопка божественных дланей. Невин вздрогнул, пламя в очаге благоговейно поникло долу.
Хотя Невин и утверждал с полным спокойствием, что опасности никакой нет, никто из серебряных кинжалов не был склонен верить ему. Когда люди стреножили лошадей, приготовили и съели обед, Карадок велел собрать как можно больше сухого хвороста и развести два больших костра. Маддин подозревал, что капитан встревожен разговорами о привидении ничуть не меньше остальных и потому хочет побольше света.
– Сегодня ночью караулы по всей форме, – сказал Маддин. – Будем жребий тянуть?
Обошлись без этого: добровольцев набралось хоть отбавляй, Маддину потребовалось только определить порядок смены.
Когда первая стража была расставлена кольцом вокруг лагеря, несколько человек, завернувшись в одеяла, улеглись спать – или искусно прикинулись, что способны спать; но большинство сгрудилось у костров, поддерживая огонь хворостом, палками, кусками коры с рвением, которому мог бы позавидовать жрец, пекущийся о священном пламени на алтаре.
