Кэтлин знала, что работники ворчали по поводу Рэйфа. Он требовал за дневную плату дневной работы, не позволяя халтурить и пить во флигеле по вечерам. Это было не больше того, что требовал ее отец, но мужчины не хотели подчиняться метису. Поли сказал ей, что они постоянно говорят о том, чтобы оставить ранчо, но никто пока еще этого не сделал.
Если бы у нее с Рэйфом дела шли так же хорошо, как на ранчо, подумала Кэтлин, развешивая белье. Рэйф переселился в свободную спальню и редко заговаривал с ней, за исключением тех случаев, когда касалось ранчо. За столом они сидели в полной тишине, и напряжение между ними росло день ото дня. И каждый субботний вечер он надевал выходную рубашку, чистил туфли и уезжал в город.
Это время было наполнено для Кэтлин грустью и разочарованием. Она представляла себе, как другие женщины обнимают ее мужа, как он ласкает и целует их и шепчет какой-нибудь продажной девке нежные слова, которые так необходимы самой Кэтлин. Но Рэйф ни разу не приблизился к ней, не сказал ничего такого, что дало бы понять, что она нужна ему.
– Я ненавижу его, – думала Кэтлин, снимая с веревки рубашку Рэйфа и бросая ее в корзину. – Ненавижу изо всех сил, со всей страстью…
Она горько улыбнулась. Со всей страстью… Самое подходящее слово. Сейчас ее желание разгорелось еще сильней, чем в день их свадьбы. Несмотря на то, что он наполовину индеец, она страстно желала его поцелуев, нежного прикосновения рук к волосам, страстно желала его тела, от воспоминания о котором у нее подкашивались ноги, и все сжималось внутри от предчувствия чего-то гораздо большего.
Она бросила последнюю рубашку в корзину, подняла ее к бедру и понесла к задней двери. Тогда-то она и увидела Рэйфа. Он скакал на Черном Ветре вокруг кораля. Красавица лошадь не бежала, а, казалось, плыла: длинные ноги вытянуты вперед, шея выгнута, голова высоко поднята, а хвост развевается на ветру черными шелковыми прядями. Рэйф… Солнце блестело на его обнаженной спине и широких плечах, зажигало в его волосах синее пламя. Она залюбовалась крепкими мышцами на ногах: он мог управлять лошадью только одним сжатием коленей.
Если бы она была художником, во второй раз со времени их знакомства подумалось ей, она попыталась бы запечатлеть красоту человека и лошади, кружащих по коралю, – два прекрасных существа, слившихся на мгновение в одно целое.
Корзина с бельем была забыта. Она увидела, как Рэйф резко повернул лошадь и поскакал в обратном направлении.
