Кэтлин пыталась придумать, что бы такое сказать, но в голову приходило только то, как убийственно красиво выглядел Рэйф. Черная рубашка прекрасно подчеркивала его темные волосы, черные глаза и смуглую кожу. Обняв за талию, он легко вел ее по залу, снова удивляя ее: танцевал он божественно, шаги были легкими, движения плавными.
Зубы Рэйфа блеснули в улыбке. Мысли Кэтлин были прозрачнее стекла, но ему странно льстило это очевидное одобрение того, как он изменил свою внешность. То, что женщины находили его привлекательным, он понял уже давно, в Новом Орлеане, хотя относился к этому довольно безразлично. Тем не менее то, что ты высок, темноволос и красив, давало определенные преимущества – даже если черные волосы и смуглая кожа говорили об индейском происхождении, – и главное из них заключалось в том, что он всегда сам выбирал себе женщин.
Конечно, цвет кожи и волос делал его неприемлемым для так называемых приличных городских дам. Они избегали его на улицах, подбирая юбки, словно дотронуться до него значило навлечь на себя позор. Но он видел их тайные взгляды, скрытое восхищение на их лицах, когда они думали, что никто на них не смотрит, и знал, что нравится им отчасти благодаря своей внешности, а главное потому, что это было запрещено.
Иногда он видел нечто похожее в глазах Кэтлин, когда та смотрела на него. Он загорался от скрытого гнева, когда ловил взгляды других женщин, в которых страсть смешивалась с отвращением. Но Кэтлин была совсем другой. Не важно, что чувствовала она глубоко внутри себя, не важно, было это ненавистью или отвращением, ни одного намека на это ни разу не появилось на ее лице, не послышалось в ее голосе. И он, по меньшей мере, благодарен ей за это.
Кэтлин все еще раздумывала, что бы этакое веселое или умное сказать, когда музыка закончилась. Последовала короткая пауза, а затем музыканты заиграли медленный вальс.
– Можно? – спросил Рэйф и, не дожидаясь ответа, снова заключил ее в объятия.
Они танцевали легко, словно делали это вместе всю жизнь. Он держал ее чуть-чуть ближе, чем положено, наслаждаясь блаженством, которым лучились ее глаза, когда они кружились по залу, тем, как свет люстр превращал ее волосы в расплавленное золото. Она была словно перышко в его руках, легко следуя за ним, за каждым его движением, слегка откинув голову, чтобы видеть его лицо. На ее губах играла улыбка, и принадлежала она только ему. Рэйф чувствовал слабый аромат полевых цветов, исходящий от ее волос, чувствовал, как ее близость разжигает в нем желание. Кэтлин пожалела, что вальс не может длиться вечно, музыка тут же стихла, и рядом с ней появился Абнер с приглашением на следующий танец.
