И мы с принцем Марком по-родственному выпили из одного кубка, причем он первый. А я отследил, чтобы уровень жидкости от его глотков достаточно опустился. Кузен Вениамин мне улыбнулся, принужденно, но менее принужденно, чем всегда. И потом мои живые подданные с наслаждением пожирали кабана с трюфелями, а я грел над огнем камина зайца, надетого на кончик кинжала, ел кусочек хлеба в заячьем жиру и сам потихоньку отогревался.
Весь вечер мой Дар был натянут, как тетива лука. Я ждал чего угодно. Я держал весь пиршественный зал в поле зрения и следил за каждым движением сотрапезников. Если бы на меня внезапно напали даже все люди принца Марка сразу, я залил бы смертью его дворец. Но вечер прошел тихо.
Так тихо, что просто странно. Я не мог понять, что Марк задумал. Он вел себя так, будто собирался действительно налаживать отношения. С некромантом? Невозможно.
Но вечер все-таки прошел тихо. И премьер с жандармом выпили, расслабились и принялись тискать служанок Марка. А я пошел спать.
Я шуганул лакеев, которые сунулись меня провожать. Взял жирандоль со свечами. Сказал, что желаю раздеться и лечь сам. И прошел по темному коридору, как по трясине — ожидая подвоха каждую секунду.
И чуть не убил его. Походя, просто потому, что никак не ожидал его тут увидеть. Вовремя перехватил стрелу Дара: поза у человека выглядела уж совсем не боевой.
— Ты кто такой? — говорю. — И что ты, сумасшедший, тут делаешь?
Теперь на его лице уже не страх был — ужас. Он прижался к стене спиной и пролепетал — белыми губами, без кровинки:
— Я — Нарцисс, конюший его высочества… Мне показалось… я подумал…
— Что ты еще подумал? — говорю. — Конюшим думать вредно.
Я его узнал, и мне уже стало смешно. Хотя…
— Мне показалось, — говорит, еле дыша, — что вы, государь… можете захотеть… меня видеть…
Я понял. Дядюшка Марк знал меня хорошо. Тогда я еще не прикинул, какая у этой интриги конечная цель, но Нарцисс, при моих-то дурных наклонностях, в любой игре был картой козырной масти.
Неважно, что он сам об этом думает.
Что это создание может мне чем-то навредить, у меня в голове не укладывалось. Беатриса выглядела в сотню раз опаснее. У Нарцисса все было на лице написано.
И я сказал:
— Нарцисс, я тебе ничего не приказывал и не собираюсь. Иди спать, ничего не бойся.
Но он перепугался еще больше. И безмерно удивился. И пробормотал:
— Не отсылайте меня, ради Господа, государь.
А мне показалось, что сейчас он боится не меня.
И это как-то извращенно погрело мне душу. Похоже, у меня первый раз просили защиты от кого-то другого. Ново.
