II
ПОЗОРНЫЙ СТОЛБ НА УЛИЦЕ СЕНТ-ОНОРЕ
Тем временем Мюгетта продолжала заниматься своим приятным делом, а именно — продавать душистые цветы. Лоток ее быстро пустел (у нее осталось всего несколько букетиков), а кожаный кошель заметно округлился. Девушке хотелось поскорее избавиться от товара и на этом завершить свой трудовой день, или во всяком случае ту его часть, что отводилась продаже роз и лилий.
И вдруг перед ней, словно из-под земли, выросла, подбоченясь, старая мегера. Страшно побледнев, Мюгетта стремительно отшатнулась от нее, словно внезапно наступила ногой на ядовитую змею, и воскликнула:
— Ла Горель!..
В ее сдавленном крике прозвучало столько ужаса, что наш влюбленный, по-прежнему следовавший за девушкой по пятам, быстро направился к ней, бросая угрожающие взоры на старуху, которая, если бы заметила его, явно задумалась бы, стоит ли ей приближаться к юной цветочнице. Однако она не видела молодого человека, а поэтому с ехидной усмешкой произнесла:
— Да, это я, моя крошка, Томасса Ла Горель собственной персоной. А ты небось не ожидала встретить меня здесь?
— Ла Горель! — не веря своим глазам, повторила Мюгетта-Ландыш.
Бедная девушка стояла перед Томассой Ла Горель — ибо старуха носила именно это имя — испуганная и трепещущая, напоминая пичужку, над которой кружит хищный ястреб, готовый в любую минуту броситься на свою жертву и, вцепившись в нее крючковатыми когтями, заклевать острым кривым клювом.
— Да, именно я, собственной персоной, — вновь сказала мегера, умильно улыбаясь своей гаденькой улыбочкой, — я, которая вскормила и воспитала тебя, ухаживала за тобой, когда ты болела, и которую ты ни с того, ни с сего бросила на произвол судьбы! Ах ты, неблагодарная! Как только денежки потекли тебе в руки, ты сразу забыла о старой Ла Горель! А я-то целых четырнадцать лет ходила за тобой, словно за родной дочерью, все тебе отдавала, да никакая мать так о своем дитятке не заботится!..
Возможно, что старуха бы еще долго сокрушалась, лицемерно жалуясь на неблагодарность Мюгетты, но та уже успела опомниться после первого испуга. На улице юная цветочница чувствовала себя как дома. Улица была ее королевством, и она прекрасно знала, что его обитатели всегда готовы встать на ее защиту. Так чего же ей бояться? Гадкая старуха не посмеет прилюдно предъявить на нее свои права! И, взяв себя в руки, девушка уверенным голосом спросила:
— Чего вы от меня хотите?.. Неужели вы считаете, что я покорно поплетусь за вами в вашу мерзкую нору и вновь стану выполнять за вас всю черную работу, получая в награду лишь пинки и колотушки?.. Ну уж нет! Господь сохранил меня, вырвал из ваших лап, ведь если бы это зависело от вас, то я бы уже давно умерла от голода и тяжелой работы. Вы мне никто, я вам ничем не обязана, и у вас нет никаких прав на меня. Так что ступайте своей дорогой и оставьте меня в покое.
