— Валера! Ну что ты к телевизору прилип! Ты глянь, кто к нам пожаловал!
До Каткова наконец доходит, кто пришел, и он, пожилой крепыш в спортивном костюме, идет здороваться со Степой.
— Вы же небось Валеру знаете? Вам же Алексей Степанович небось про Валеру рассказывал? — очень она многоречива, эта женщина. — Мы же, Степан Сергеевич, вам так сочувствуем, так понимаем. Ну, вы знаете. Николкины же нам как родные! Ну, он же вам все рассказывал.
— Да, конечно рассказывал, — врет Степа.
Я про свои отношения с Катковым папе ничего не рассказывал. И Катков это понимает.
— А вот поглядите, где вы у нас, — показывает женщина фотографию на стене.
Это оправленная в раму обложка журнала с моим автографом. На снимке папа со мной и Максом на крыльце нашего дома в Шишкином Лесу.
— Вот смотрите, что Алексей Степанович тут Валере написал, — показывает на фотографию женщина. — «Спасибо, друг Валерий, за лучшие мгновения моей жизни. Николкин». Это про самолет. Валера как клуб открыл, так Алексей Степанович стал летать. Валера его летать научил. Но он его и до клуба сто лет знал, он же все время рядом с ним, ну, вы же знаете. Это ж такое горе, такое горе.
— Вот я и хотел спросить... — пытается пробиться сквозь поток ее речей Степа. — Вы же, Валерий, п-п-последний в тот день его видели.
— Нет, я в тот день его не видел, — прерывает его Катков. — В тот день, Степан Сергеевич, меня там, в клубе, не было.
— Валеры там не было, — подхватывает женщина, — Валера за запчастями в Жуковск ездил. Там никого, кроме Жорика, не было. И посторонних быть не могло. Жорик-то все время там был, следил.
— И самолет я накануне проверял, — говорит Катков. — Я сделал полную профилактику. Самолет был в порядке, и никто к нему после меня до Алексея Степановича не подходил. Если только Жорик не уснул.
— Ну ты, Валера, в натуре, — обижается Жорик.
— А что следователь-то на меня бочку покатил, это из-за другого моего бизнеса, но вам Алексей Степанович рассказывал, вы в курсе, — говорит Катков.
Другой бизнес Каткова — крыша. Катков меня прикрывал, но этот бизнес папа обсуждать не хочет.
— А они техническую неисправность выдумали и лицензию у Валеры отняли, и клуб без охраны стоит, — без умолку говорит жена Каткова. — Его, клуб, теперь продавать надо, а ходить нам туда не велят. Так там теперь все, к черту, разворуют. Там бомжи шляются, все разворуют.
Тему бомжей Степа тоже не собирается обсуждать.
— Черт с ними, пусть воруют, — говорит Катков. — Только эта технеисправность мне как ножом по сердцу. Я ж всю жизнь при нем. Он мне как крестный. Он же меня на «Мосфильм» и взял.
