Вся-вся-вся славяне пиф,
Вся-вся-вся евреи паф,
Вся-вся-вся Россия пуф!
Урок закончен. Бородатый карлик-профессор и Даша выходят из подъезда и расходятся в разные стороны. У моей будущей мамы белая кофточка, белые тапочки, короткая стрижка. В руке ее футляр со скрипкой. Не оглядываясь, решительно устремляется она по Большой Никитской к бульварам. А поэты устремляются за ней, нога в ногу, и в такт скандируют Хармса. Дурацкое, но веселое занятие.
Сперва Степа:
— Эй, Махмет, гони мочало,
мыла дай сюда, Махмет, —
Крикнул, тря свои чресала,
в ванне сидя, Архимед.
Потом Зискинд:
— Вот извольте, Архимед,
Вам суворовскую мазь.
— Ладно, — молвил Архимед, —
Сам ко мне ты в ванну влазь.
И опять Степа:
Влез Махмет на подоконник.
Расчесал волос пучки.
Архимед же, греховодник,
Осторожно снял очки.
И тут Даша резко тормозит и оборачивается:
— Кто вы такие?
— Мы литературные хулиганы, прелестная незнакомка, — отвечает красавец Зискинд. — Мы хулиганы и поэты.
— А этот почему шарфом замотался? — смотрит на Степу Даша. — Как лорд Байрон, что ли?
— Нет, просто п-п-прыщи, — честно отвечает мой будущий папа. — Хотите п-п-посмотреть?
— Спасибо, нет. А почему ты заикаешься?
— Чтоб было время п-п-п-подумать, что сказать.
— Но когда он читает стихи — не заикается, — сообщает Зискинд.
— Это ваши стихи? — спрашивает Даша.
— П-п-поэта Хармса, — говорит Степа. — Но мы тоже обэриуты.
— Кто?!
— Обэриуты, — повторяет Зискинд. — От ОБЭРИУ — Объединение Реального Искусства. Мы — поэты нового мироощущения и нового искусства. Мы создаем вещи, очищенные от литературной и обиходной шелухи. Я — Владимир Зискинд. А это мой друг — Степан Николкин.
— А почему вы с чемоданами? — спрашивает Даша.
— А мы только что из Ленинграда, — говорит Зискинд.
— П-п-покорять Москву, — говорит Степа.
— Ночевать есть где?
— Пока нет.
— У меня хотите? — предлагает Даша. — Но это в Шишкином Лесу, за городом.
— П-п-поехали.
Вот так, легко и просто, все и началось. Но дальше все было не так просто. Потому что папа влюбился в Дашу с первого взгляда, но не был уверен в себе. А Зискинд был в себе всегда очень даже уверен.
В трамвае Зискинд сидит, положив руку на плечи Даше, а Степа сидит отдельно. Трамвай лязгает и звякает. За окнами — мрачные московские окраины. А в трамвае светло и уютно.
— У меня уже напечатаны две книжки, — говорит Даше Зискинд. — У Степы скоро выходит первая.
— Называется «Тетя П-п-поля», — подает голос Степа, прикрывая шарфом прыщавое свое лицо.
