И мгновенно уснул.
Но меня тут же разбудил усатый лётчик, похожий на Кикабидзе: «Александр Яковлевич, через десять минут Амстердам». Я начал озираться по сторонам, но оказалось, что Яковлевич – это Супер.
В Амстердаме просидели минут двадцать и рисковали застрять, потому что в баре к нам подошла прикурить подозрительно эффектная платиновая блондинка баскетбольного роста. Её ноги начинались на уровне моих глаз. Она сказала: «You are so handsome!» – с прекрасным среднеуральским акцентом, и я чуть не принял это на свой счёт. Но Супер – точно принял и пылко заинтересовался судьбами одиноких голландок. Пришлось вмешаться. Спрашиваю скромно по-русски:
– Вы случайно не из Верхней Салды?
Она внезапно обиделась:
– Сам ты, дятел интеллигентный… Скажи ещё – из Нижней! Что, вообще, за дела-а?
Супер помрачнел:
– А вот за интеллигентного ответишь, – и мы вернулись на борт.
Над Атлантикой Супер предложил партию в шахматы. Фигуры крепились к доске магнитиками, и, держа коня за голову, можно было приподнять всё поле битвы. Супер корректно предупредил:
– Между прочим, я чемпион континента по магнитным шахматам. А ты?
– А я – по бесконтактному дзюдо.
Он прозёвывал фигуры одну за другой, но я старался брать не каждую. Раза два он пытался перейти со староиндийской защиты на русские шашки, но я пригрозил, что перейду на уголки. Часа через полтора Супер заявил:
– Могу выиграть, но предлагаю ничью!
Я ответил:
– Не согласен.
И мгновенно уснул.
Разбудил меня звук шлепка, словно кто-то убил комара. Это Супер хлопнул себя по лбу: «Ёлы-палы! У меня же стрелка забита с Витюней!» Витюня был видным представителем Химмаша. Неявка на «стрелку» сулила несмываемый исторический позор… «Сверим наши часы!» Показания, как ни странно, совпали – 7:15 непонятно чего. Но Супер вдруг успокоился. Он пощёлкал на калькуляторе и пришёл к выводу: «Нормально – успеваем. Если без задержек».
В Нью-Йорке Супер купил тёплый вязаный бронежилет, в котором стал похож на милого бюргера. Где бы мы ни садились, рядом с нами неотвратимо возникали подозрительно эффектные длинноногие дамы. Не такие, конечно, красивые, как Марина Корзова, но всё же… Они будто сговорились нести бессонное дежурство в пунктах наших посадок, прикуривая, сгибать долгие шеи, не потупляя наглых и беззащитных глаз. И всякий раз я был вынужден удушать в Супере благородный позыв разделить одинокую дамскую участь. В противном случае нам пришлось бы годами летать по кругу, строго на Запад, отматывая назад Сашины грехи перед главбухом Еленой.
