Но тут буквально с неба – через крышу – свалился Зеленый и начал драку с Горгонами. Старейшая его убила, но за это время я нашла на полу тот самый меч, которым когда-то убила свою первую горгону. «Демонова пиявка» валялась у горгон как ненужный трофей, а тут прямо прыгнула мне в руку. Стоило слегка окропить меч кровью горгон, как он опять взялся за свое, то есть принялся крошить направо и налево, а я под шумок убралась оттуда. Когда «демонова пиявка» прикончила старейшую горгону, ее дом загорелся, и этот дым заметили с вертолета».
Рискованный опыт удался, и маленькая армия Смайли появилась как раз вовремя. Они и вправду не потеряли ее следа. Они – это все они, и Смайли, и вампиры.
«Так я нашла Дениса Андерсона. То есть я нашла это место, а потом…»
Потом она сидела посреди разгорающегося пожара, наблюдая, как лионейский спецназ методично уничтожает горгон, и плохо помня, с чего все это началось и чем все это должно кончиться. И Дениса Андерсона на самом деле нашла не она, он нашелся сам, выкатился в яростном клубке сцепившихся тел. Она даже не сразу узнала его, а когда узнала, то не вскрикнула, не вздрогнула, не заплакала. Она просто подумала: «Ну вот и Денис». И еще она подумала: «Он изменился». Она тоже изменилась и знала это. просто не могла сформулировать суть случившихся изменений, да и надо ли было?
Так она нашла Дениса Андерсона и теперь пыталась понять, что же ей с ним делать. Принять, простить, забыть?
Настя размышляла над этим вопросом слишком долго, и вампир по имени Марат все решил за нее. Он исполнил свой давно лелеемый удар мести, отправив Дениса Андерсона в реанимацию, а самого себя – в лионейскую тюрьму.
Настины чувства были освежены самым радикальным образом – кровопусканием, и теперь она уже никак не могла выбросить Дениса из своей жизни. Так получилось, что между ними сплелась труднообъяснимая и трудноразрываемая связь, на треть состоящая из недостоверных воспоминаний, на треть – из надежд, что воспоминания все же правдивы, и на последнюю треть – из пропитавшей все это боли, ее и его, общей и раздельной. В больнице, когда Денис стал поправляться, они практически не разговаривали, потому что не было смысла повторять то единственное, что они могли сказать друг другу:
– Я знаю, что тебе было плохо. Мне тоже было плохо. Может быть, теперь все станет лучше?
Что подразумевало: может быть, ты – это действительно тот человек, которого помню я. Может быть, я – тот человек, которого помнишь ты. Прошлым летом – неужели это были мы?
