— Я подумаю и отвечу… Стоп! Ух ты! Это что еще такое?
— «Библиотека», — прочел вывеску Кнехт.
— Сам вижу. Там внутри полным-полно книг. Проверь по списку, нам туда имеет смысл?… А то я так не помню.
Кнехт остановился, снял с пояса коммуникатор, потыкал в экран пальцем и ответил:
— Ноль.
Барро снова потрогал синяк.
— Да плевать, — сказал он. — Не могу я сразу из полиции — и в пивную! Это пошло. Даешь культуру!
В библиотеке было пусто, сухо, прохладно и сумрачно. Хранитель оказался старичком в тяжелых очках — словно нарочно его подобрали такого.
— Людвиг Фейербах! — отрекомендовался Барро. — Философ с большой дороги.
— Гегель, — произнес Кнехт сдавленно. — Просто Гегель. — И закашлялся.
Хранитель снял очки, протер их, водрузил обратно на нос и сказал:
— Ну, значит, сами разберетесь.
Барро пошел вдоль стеллажей с бумажными книгами, играя кончиками пальцев на корешках замысловатую мелодию. Несколько раз он останавливался и будто принюхивался.
Кнехт уселся за стол с компьютером и затрещал клавишами.
— Ой, какая прелесть! — воскликнул Барро где-то за стеллажами.
Хранитель, старавшийся делать вид, будто ему совсем не интересно, далеко высунулся из-за своей конторки.
— Чего там? — буркнул Кнехт.
— Якоб Шпренгер и Генрих Крамер с огромными комментариями. Чудо просто. Никогда такого не видел.
— Да-да, «Молот ведьм» у нас в самом полном издании, — обрадовался хранитель. — Цифровая версия продается, берите, не пожалеете. Еще что-нибудь историческое?
— Коллега Фейербах горячий поклонник инквизиции, — хрипло подсказал Кнехт. — Он с нее просто больной делается. Больной и дикий.
Хранитель поспешно спрятался обратно за конторку.
Вернулся Барро, отряхивая руки от пыли, встал над Кнехтом и заглянул через его голову в монитор.
— Ага, нашел мою книжку…
— Я уже купил ее для тебя. Отдашь с премиальных.
— Спасибо. Ты был прав, коллега Гегель, нечего тут делать, ни малейшего следа. Я надеялся на удачу. Подумал, вдруг сегодня везучий день.
— Работать надо! Тогда повезет.
— Вот зануда… — протянул Барро.
Они вышли из библиотеки, оставив хранителя в глубоком недоумении, и направились к пабу.
— А клиент где-то здесь, — сказал Барро. — Я сам его не чую, но мой опыт — чует. И особенно моя логика. Знаешь, бывает такое состояние, когда…
— Это тревожное состояние зовется похмельем, — буркнул Кнехт.
— Не считаю нужным оправдываться. Можно я буду выше этого? Спасибо. Глубоко тебе признателен.
Несколько секунд они шли молча, вдруг Барро шепотом выругался.
