- Что же вы, дьяволы, молчите? - говорит Наташа инженеру и его товарищам, - пойте что-нибудь. Сашку Позднякова знаете? Сын заводчика. Он меня Клеопатрой Египетской зовет. Жениться на мне хотел. Эй, инженер! Угости шофера шампанским! Пусть из моей бутылки. Я не побрезгую. Не брезгую же я с вами в одной постели валандаться.
Миновали мосты.
Подымалось солнце над серебряной рекой. Как был прозрачен воздух! И какой легкий ветер веял над безумным городом. Тонкие стволы берез девственно белели, и острова были закутаны дымчатой вуалью.
Солнце пылало алым заревом. Как будто зажгли великолепный пир на утреннем небе. И бессонно томилось сердце по любви невозможной.
III
В "Парадиз" приехали два писателя: Александр Герт и Сергей Гребнев3. Они приехали из ресторана после затянувшегося обеда - теперь утомленные и уже нетрезвые - скучали за бутылкой кьянти.
На эстраде негр танцевал с рыжей англичанкой матчиш4, и звуки сумасшедшей пляски тревожили сердце.
Александр Герт, молодой человек лет двадцати восьми, небезызвестный поэт, с бритым лицом и вьющимися белокурыми волосами, курил папиросу за папиросой, и бледными холодными глазами следил за кольцами дыма.
- Мы с вами погибли, Сергей Андреевич, - говорил он равнодушно и внятно, очевидно, на тему, не раз обсуждавшуюся ими, - погибли. Наша судьба на дне стакана.
- Мы не первые и не последние, - отвечал Гребнев с насмешливой, неприятной улыбкой.
- Но все же, Сергей Андреевич, я лучше, чем вы думаете. Вам кажется, что у меня нет ничего за душой, что я только лирик5. Но у меня есть что-то, уверяю вас. Вы вообще меня выдумали, и я, когда бываю с вами, невольно говорю и даже поступаю в лад с вашей выдумкой. Но я не таков.
- Вы говорите: что-то есть. Но тем хуже для вас, Александр Александрович. Если есть, тогда ответственность.
- Может быть. Но что с нас взять: мы, поэты - как и проститутки самое дорогое и самое тайное отдаем далям. Вот спросите у нее, и она вам то же скажет.
И он взял за руку и привлек к столу даму в черном.
- Как вас зовут, госпожа моя? - спросил Гребнев, подвигая стул, и серьезно, уже без насмешливой улыбки, рассматривая даму.
- Клеопатра, - ответила Наташа, окинув презрительным взглядом обоих писателей.
- Вот и она презирает всех, как и мы, - процедил сквозь зубы Герт.
- Госпожа Клеопатра, разрешите наш спор, - сказал Гребнев и налил ей стакан кьянти. - Вот он уверяет, что мы погибли. А по-моему...
- Ах! Это все равно. Не знаю, о чем вы там толкуете. Скучно все.
